Игорь Голованов - Константы фольклорного сознания в устной народной прозе Урала (XX–XXI вв.)

Представленный анализ уральских записей волшебной сказки позволяет говорить о том, что для данной жанровой разновидности сказочного эпоса в XX веке характерно отражение критического отношения к чудесному (что связано с принципиальными изменениями в сознании как рассказчиков, так и слушателей). В результате этого происходит стирание жанровых границ волшебной сказки, она приобретает черты сказки бытовой – если не сатирической, то иронической. Поступки героев социально и психологически мотивируются, что обусловлено стремлением сказочника в нарушение традиционной эстетики сказки с ее условностями представить события с реалистических позиций.

Таким образом, волшебная сказка в ХХ веке, продолжая общерусскую традицию, испытывает на себе значительное влияние тенденции к демифологизации, которая проявляется и на образном уровне, и на уровне структуры сказки, и на уровне ее языкового оформления. Вместе с тем процесс демифологизации рассматривается нами как процесс творческий, а потому не может расцениваться как разрушающий сказку.

Судьба жанров русской народной исторической прозы также связана с эволюцией фольклорного сознания, поскольку именно в нем заключена совокупность традиционных представлений, реализуемых в мотивах, образах, сюжетных линиях произведений, в устойчивом наборе художественных средств и приемов.

Особенности функционирования преданий, легенд и быличек невозможно понять без признания историчности каждого жанра и жанровой системы в целом, т. е. формы, и историчности содержания произведений – во всех его аспектах, и прежде всего в эстетическом и гносеологическом.

Предания – суть история народа, им самим рассказанная. История предстает в них как цепь событий, первоначально – важных для всего рода и племени, и в этой части предания тесно связаны с русским героическим эпосом. Прежде чем войти в былинный текст, исторический факт должен был пройти «обработку» в промежуточных жанровых образованиях и лишь затем, закрепившись в сознании народа как важный элемент этнической истории, отражался в былинах. Такими промежуточными формами могли быть, а точнее, были историческая песня и предание. «Промежуточность», переходность жанровых форм исторической песни и в какой-то степени предания не снижают их художественной значимости и ценности в общем развитии жанровой системы русского фольклора.

Постепенное движение фольклорного сознания от мифа к истории изменило и основную функцию преданий: акцент перемещается с истории общества, государства на историю человека, в судьбе которого отражена общая судьба.

Первоначальная функция преданий присуща данной разновидности текстов в период развития традиционного фольклора (по Т. В. Зуевой), позднетрадиционный фольклор и фольклор современной эпохи все активнее фокусирует внимание на личном, индивидуальном, внутрисемейном. Отсюда нарастающая популярность таких форм жанра преданий, как семейные предания, мемораты, т. е. рассказы-воспоминания о себе и своих близких. Фокус смещается с протяженных во времени и пространстве событий на недавнюю по времени историю, пространственно приближенную к рассказчику – дом и малая родина.

Современные тексты сосредоточивают внимание носителя фольклора на ценности того, что он имеет здесь и сейчас, поскольку от его индивидуальной воли не зависят глобальные события в мире. Ничто и никто не может выразить воли отдельного человека: ни государство, ни правительство, ни кто-то другой. У современного человека отсутствует ощущение постоянной гармонии с миром и цельности бытия, которое определяется пониманием причастности к общему, и потому он вынужден надеяться прежде всего на себя и узкий круг семьи.

Если раньше поиск ответов на вопросы бытия, выбор моделей поведения был связан с «большой» историей, то теперь, на рубеже ХХ – XXI вв., этот поиск ограничен рамками истории двух-трех поколений и событиями жизни в пределах «ближнего» пространства. В то же время нельзя исключать возможности сохранения в сознании фактов далекой истории: Пугачев, Демидов, Петр I. Такая глубина исторического взгляда вполне допустима сегодня, однако у нее, как нам представляется, другой источник происхождения. Это уже не отражение «вселенского» размаха мифологического уровня фольклорного сознания, а сложное по своей природе обыденное сознание современного человека, включающее мифологический, исторический, религиозный и научный уровни. Содержание этих уровней переплетено, так как ничто не воспринимается человеком как универсальное, способное дать ответы на все возникающие у него вопросы.