Игорь Голованов - Константы фольклорного сознания в устной народной прозе Урала (XX–XXI вв.)

В записанных нами текстах утверждается, что Алешеньку нашли в лесу («его нашли точно в лесу»), возле кладбища. Уже эта информация свидетельствует о фольклорности воспроизводимого текста: лес является одним из типичных топосов былички, с ним связаны представления о контактах человека с непонятной природной стихией.

Внешний облик героя соответствует бытовым представлениям современного человека об инопланетянине, на что указывают следующие слова информанта: «Примерно сорок пять сантиметров. Головушка состоит из четырех косточек, большие впадины глаз, вместо носа – дырочки маленькие, ушей нет – тоже маленькие дырочки <���…> Хотя у него не было пупа, животик вообще чистенький, нигде даже вмятинки нет. А раз пупок отсутствует, это же о чем-то говорит… У него кожа как замшевая, гладкая. Все в Кыштыме считают, что все-таки это инопланетянин» (ФА ЧГПУ; зап. А. Ехлаковой в 2007 г. в г. Кыштыме Челябинской обл. от Н. Ф. Стрельниковой, 1949 г.р.).

Итак, первый реализованный здесь мотив, характерный для жанра былички, – «не такой, как все», «иной». Сравните: «Он был, ну, этот Алеша, желейнообразный… пупка у него не было, ни дырочки никакой…, половых органов…» (ФА ЧГПУ; зап. Е. Кривенко и А. Бусыгиным в 2009 году в г. Кыштыме Челябинской обл. от Т. Никитиной, 1953 г.р.).

Второй значимый для нас собственно фольклорный мотив – «не умеет разговаривать по-человечески» (именно эта особенность приписывается нежити). Не случайно информанты про него говорят «это»: «И когда он это отыскал…» (ФА ЧГПУ; зап. С. С. Романцовым в 2007 г. в г. Кыштыме Челябинской обл. от А. И. Морозова, 1938 г.р.).

Но главные «чудеса» начинаются после смерти героя. Сама смерть его непонятна. Единственное разумное объяснение, которое дают местные жители, – умер от голода, так как женщину, у которой он жил, «забрали в психушку» (а ведь Алешенька «очень любил сгущенку. Она его из ложечки кормила»; «она его кормила конфетами там, сырками твороженными»). Тело Алешеньки после смерти «мумифицировалось» (выражение информанта), «и кожа у него, во-первых, она серо-пепельного цвета, и во-вторых, она не сморщилась, а гладкая, натянутая». От другого информанта узнаем, что «рот у него не посинел, даже странно было, цвет тела сохранился, только вялым стало» (ФА ЧГПУ; зап. Е. Кривенко и А. Бусыгиным в 2009 году в г. Кыштыме Челябинской обл. от Т. Никитиной, 1953 г.р.).

Милиционер, который обнаружил тело, по словам кыштымцев, хранил его сначала в сейфе (пока его не уволили из органов в связи с этой историей), а потом дома, в холодильнике. Воспроизводится почти детективная история: приезжают какие-то люди, выдают себя за журналистов, за ученых-уфологов: «приезжали какое-то специальное телевидение, думали, что он лунатик» (ФА ЧГПУ; зап. Е. И. Балаевой в 2007 году в г. Кыштыме от Е. Д. Пановой, 1995 г.р.); местные жители подозревают в них агентов зарубежных разведок и т. д. В результате «шума» вокруг найденного Алешеньки, его тело бесследно исчезает. И это вновь дает повод для «слухов и толков», будит фантазию местных жителей. Рождается предположение, что он божество и «ему поклоняются в какой-то секте» (АА. Колл. 16, № 5).

Перед нами типичный механизм зарождения, развития и распространения «слухов и толков» в условиях недостаточной информации о событиях, изначальной их странности и необычности. Так возникают новые сюжеты, которые включаясь в систему фольклорных образов и мотивов, начинают жить по законам фольклорного произведения, обрастают вариантами.

Не случайно и время зарождения мифологических повествований об Алешеньке – рубеж веков. Именно на рубеже веков обостряются эсхатологические ожидания людей, что становится питательной почвой для мистицизма.

Рассмотрим особенности актуализации фольклорного сознания на примере текста рукописи книги Владимира Бендлина «Кыштымская мумия. Материалы несанкционированного расследования».

Книга датирована 2002 годом. На титульной странице рукописи, помимо имени автора и названия, указано издательство «Самтрест», отсылающее к текстам анекдотов, поговорок («Сам пишу – сам читаю»), широко бытующих в народной среде, и тем самым подчеркивающее фольклорность самой книги, и домашний адрес автора: г. Кыштым, ул. Дальняя, 9-45.

В данном случае мы имеем дело фактически с самозаписью информанта, когда последний фиксирует данные, известные ему по «слухам и толкам» и собственным наблюдениям. Рукопись служит своеобразным приглашением к разговору «на заданную тему», т. е. представляет собой поиск собеседников, разделяющих эмоции и переживания автора. Сама тема носит фольклорный характер и опирается на приемы народного сознания – попытку объяснить непонятное через более понятное. Таким понятным и привычным оказывается фольклорный опыт, заключенный в русских быличках.