Array Коллектив авторов - Soft power, мягкая сила, мягкая власть. Междисциплинарный анализ

Известно, что в процессе онтогенеза вместе со значением слова меняется система психологических процессов, которая стоит за словом. Если на начальных этапах его сопровождает аффект, то на следующем формируются наглядные представления памяти, а на последнем этапе оно основано на сложных системах вербально-логических отношений субъекта с реальностью. Этот механизм используется в технологиях «мягкой силы», но он требует определенного времени, что, с другой стороны, позволяет организовать систему защиты от негативных трансформаций. Цитируя академика Ю. Степанова, считавшего язык «домом бытия духа и пространством мысли», член-корреспондент РАН Ю. Л. Воротников указывает на актуальную задачу «…если язык обустроен, то и бытие наше протекает в благоустроенном доме. Поэтому очень важно, чтобы государство уделяло большое внимание своему государственному языку. Поддержка русского языка… напрямую связана с… вопросами национальной безопасности» [4].

Таким образом, СМИ – это не утилитарные проводники власти, но ее носители, обладатели властных качеств и собственного властного – информационного – ресурса. Благодаря средствам массовой информации, которые обслуживают не только социально-политические, административные, но и PR-коммуникации власти, государственное регулирование сохраняет необходимую вертикаль, поддерживающую иерархичность системы.

Эта зависимость не единственное основание, позволяющее отнести массмедийную систему к критически важным структурам, где критичность понимается как предельная степень защищенности объекта от внутренних и внешних воздействий. По мере повышения информационной сложности ее организации, к которой причастны и СМИ, границы между политической системой и общественной средой размываются, система приобретает свойства поля. Устойчивость сохраняется, во-первых, за счет постоянного изменения параметров порядка (например, языка) в процессе динамической социальной самоорганизации и, во-вторых, в результате внешней гармонизации социальных форм движения относительно политических норм и их вариаций (вплоть до девиаций) по поводу власти.

Таким образом описывается состояние общественно-политических или общественно-государственных отношений в предкризисных и кризисных ситуациях, вызванных эскалацией хаоса вследствие применения методов «мягкой силы». Информационное пространство напряжено до разрыва, а коммуникативные взаимодействия органов власти, СМИ и общества происходят в так называемом перемешивающемся, критическом слое, на кромке, разделяющей признаваемый большинством населения порядок и аксиологическую анархию. Понятно, что это – театр активных действий адептов «цветных революций». Все элементы политической системы становятся в разной степени неустойчивыми, но СМИ – наиболее подвижный и зависимый от деструктивной социально-политической динамики актор.

В этих условиях интегральные параметры порядка устанавливаются коммуникативным кодом социальных отношений, имеющих смысловое содержание, – отношение к государству, отечеству, патриотизм, интернационализм и т. д. Информационная устойчивость политической системы достигается благодаря балансу системных функций коллективного общественного сознания участников политических процессов, восстановлению информационной и ментальной идентичности народа. Дисбаланс закономерно ведет к нарушению динамики информационной устойчивости и гибели или перерождению системы.

Оценивая возможности внешней регуляции политических коммуникаций, Б. Крауз-Мозер отмечает, что «это требует от исследователя более понимания, нежели толкования в аналитически-эмпирическом смысле, т. е. через указания на какие-то закономерности в возникновении явлений. Следовательно, понять какой-то поступок – это всего лишь открыть его смысл, т. е. тот, который ему придает действующий человек» [5, с. 72].

Инструменты для «открытия смысла» политическая коммуникативистика заимствует в субъектно-деятельностных и речевых парадигмах и синтезирует их под задачи обеспечения баланса (консенсуса) в политических коммуникациях. К примеру, лингвисты активно обращаются к арсеналу психологов, выработавших не только нормативные, но и отклоняющиеся модели коммуникативно-речевого поведения.

Известны различные модели обнаружения смысла, разработанные в семантической теории информации (Ю. Шрейдер), семантической теории поля (В. Налимов, В. Лесков, Д. Бом, Ф. Капра, Дж. Чу), психосемантических теориях сознания (Л. Выготский, А. Леонтьев, Д. Леонтьев), включающих теорию субъективной семантики (В. Аллахвердов, Ю. Андреев, Е. Артемьева, В. Серкин, А. Шмелев) и др. Таким образом наращивается аналитический потенциал, уже содержащий набор методов и приемов политического дискурс-анализа, ивент-, интент-, контент-анализа и др.