Михаил Панов - И все-таки она хорошая!

В известном смысле, правописание слов с буквой ѣ было даже легче: очень часто надо было запомнить корень или окончание — и они во всех словах писались одинаково. лѣсъ, лѣсной, лѣсник, лѣсничатъ, лѣший, лѣсовикъ, лѣсоватъ, облѣсить и т. д. Запомни правописание корня — и десятки слов пиши без труда. Или то же в окончаниях: о лесѣ, о домѣ, о Петрѣ, о водѣ, о травѣ, об Аннѣ…

А здесь не то. Здесь приходится запоминать каждое слово: до отказа, но доверху; вповалку, но в обнимку; исподлобья, исподтишка, но из-под мышек; спросонок, но с разгона и т. д.

Единственное утешение, что наречия эти не так уж часто встречаются в речи (хотя они и не редки). Но это вместе с тем и плохо: встречаются не часто, и, значит, трудно запомнить их по мере употребления, незаметно для себя. Зубрежки — и какой трудной — не избежать. Поэтому-то, по правде говоря, никто и не знает, как их писать.

Может быть, есть объяснения почему наречия пустились в такой хоровод? Объяснения всегда есть; но для людей старше двенадцати лет они не очень убедительны.

Например: почему пишется положить под спуд, находиться под спудом! Потому, что спуд встречается с разными окончаниями. Это ведь свойство существительного: сочетаться с разными окончаниями… Так отвечают на наш вопрос. Но помилуйте: существительное всегда имеет свое значение. Нет бессмысленных существительных…

Бессмысленным может быть только кусок слова, механически вырезанный из него. Если из слова кукуруза вырезать кусок у кур — он окажется бессмысленным. В слове впопыхах кусок попых не имеет смысла; значит, это действительно только кусок слова. Вот такой бессмысленный кусок и спуд; нет у него никакого значения (когда-то было, но очень давно. У нас-то речь идет о современном русском языке и о нашей орфографии). И этот бессмысленный кусок, просто сочетание звуков и только, делает вид, что он — существительное! Особое слово! Вот уж подлинное самозванство.

Удивительно и объяснение, что это «существительное» соединяется с окончаниями (и предлогами). А как же быть со словами вверх, вверху, наверх, сверху? Сбоку, набок, вбок? Ввек, вовек, вовеки, навек! Уж их-то на тех же основаниях надо писать врозь, в два слова: посмотрим в верх… Тем более, что слова верх, бок, век, в отличие от слова спуд, действительно существуют.

Оказывается, это правило придумано только для явно бессмысленных «существительных»: спуд, карачки…

Сейчас мы должны писать: под мышку, под мышкой, под мышки. Видите ли, слово склоняется. Значит, существительное. А что здесь значит это мышкой, мышки? Конечно, имеется в виду не та мышка, что скребет под полом.

Исторически это слово в ближайшем родстве со словом мышца. Но разве говорящие сейчас сознают эту связь? Говоря: несу книгу под мышкой, — разве хотят сообщить, что книга у них «под мышцей»? В этих выражениях сочетание звуков мышкой, мышки, потеряло самостоятельное значение; значит — уже не слово, просто обрубок, входящий в другое подлинное слово.

А как же: склоняется? Ничуть оно не склоняется. Когда-то склонялось и было существительным, а теперь стало частью единого слова: подмышкой, или подмышку. Так бы и писать… Нет, действующие правила не велят.

Иногда мотивировки бывают и другого рода. Как вы думаете, почему до зарезу, до упаду, в тупик пишутся раздельно? Да-да: стать в тупик. Почему? Отвечают: чтобы подновить метафору.

Выражения эти и впрямь метафоричны: танцевать до упаду не значит в самом деле упасть от усталости. Смысл здесь переносный. Но метафора стерлась, побледнела; большей частью она не нужна говорящим.

Это постоянный процесс в языке: ходовые, стандартные метафоры, закрепленные в словах, постепенно бледнеют и перестают восприниматься. На смену им возникают новые метафоры. Надо ли стремиться подновить стертую метафору — притом путем орфографического вмешательства? Орфография бессильна это сделать. Да и не нужно…

Л. Ф. Кони в своих воспоминаниях рассказывает про одно судебное дело. Защитник в своей речи упомянул, что обвиняемому — убийце очень были нужны деньги. Прокурор, отвечая защитнику, вдруг замолчал, запнулся и долго не мог снова начать свою речь. После суда его спрашивают: что с ним случилось? «Мне пришло в голову, что подсудимому действительно были нужны деньги до зарезу… Это чуть было не рассмешило меня в самом неподходящем месте речи…». Здесь метафоричность слова до зарезу сама собой оказалась подновленной — и это вышло крайне неуместно и нелепо. Когда мы просили у кого-нибудь: «Дай мне книгу, нужно до зарезу» — разве в наш расчет входит, чтобы метафорический смысл был подновлен, подчеркнут?