Виктор Бочков - Островский в Берендеевке

Первенец его, Николай, окончил в 1814 году Костромскую семинарию, а затем Московскую духовную академию. Духовная стезя не стала преемственной в роде Островских – Николай Федорович определился по судейскому ведомству, достигнув со временем степеней известных. Жил в Москве, а всю жизнь тянулся к Костроме, где находились все родственники: отец, брат Павел, сестра Мария, бывшая замужем за талантливым педагогом Василием Ивановичем Груздевым. Часто приезжал сюда, благо после отца достался ему дом на Никольской улице, а разбогатев, едва ли не демонстративно приобрел первое имение в родном Солигаличском уезде, потом прикупил Щелыково – в Кинешемском. Там угнездился, там и умер.

В провинциальной среде первой половины прошлого века понятия родства и свойства были святы, столичные жители губернской родни не чуждались. Будущего драматурга отец возил в детстве и в Смоленск к дяде по матери, счет же поездкам в Кострому к дяде, тетке, другому дяде шел, верно, на десятки. Те тоже регулярно навещали Москву, привозя новости, россказни, подарки. Островский с ранних лет находился в курсе костромских событий.

Дневник первой поездки в Щелыково показывает, что к 1848 году драматург знал Кострому уже хорошо. Осмотрев город после недавнего пожара, он фиксирует, что «много хорошего сгорело в Костроме», знает названия частей города, не плутая, идет боковыми улочками к месту, откуда открывается живописный вид на Волгу, и т. д.

И в 1850-х годах А. Н. Островский бывал в Костроме много раз. Это подтверждается его перепиской с А. Ф. Писемским, а сам драматург вспоминал, как он помирил костромское общество в то время с начинающим литератором А. А. Потехиным, что мог сделать, конечно, лишь при личном общении. В костромском театре ставились его пьесы и играли его ближайшие друзья актеры Ф. А. Бурдин, И. Е. Турчанинов и Е. И. Климовский. В Костроме, наконец, проживали два его активных корреспондента и информатора: известный краевед – дядя и журналист Павел Иванович Андроников – оба они заинтересованно и профессионально изучали местную жизнь, рассматривая ее как материал для исследований.

«Гроза». Рисунок Б. М. Кустодиева

«Александр Николаевич Островский, – свидетельствует краевед прошлого века, – как нам положительно известно, нередко бывал в Костроме». Профессора А. И. Ревякина в 1930-х гг. костромичи еще водили на место, где бросилась в воду Катерина, и к дому на Горной (б. Богословской) улице, где жил драматург, работая над «Грозой». Естественно, что к моменту создания в 1859 году «Грозы» он изучил российскую провинцию именно по Костроме.

Существует мнение, что в основу драмы «Гроза» положены кинешемские наблюдения. Это заблуждение – в 1850-х годах подобных наблюдений у Островского накопиться не могло. Посещение Кинешмы для него всегда сопрягалось с пребыванием в Щелыкове, куда Александр Николаевич приезжал в 1848, 1851, 1853, 1855 и 1857 годах, оставаясь там сравнительно недолго. В те годы он ездил в усадьбу через Кострому, минуя Кинешму, расположенную на другом, правом берегу Волги, – дорога шла почтовым большаком по левому берегу и в двух верстах против Кинешмы у деревни Чирково поворачивала к северу на Галичский почтовый тракт. Две версты и немного, зато они стоят иных десяти! В 1848 году губернский почтмейстер сообщал, что Чирковская гора для проезда со стороны Кинешмы «весьма трудна и опасна по своей крутизне и песчаному грунту земли». Под горой вдобавок протекала речка. Колеса на такой дороге увязали по ступицы. А потом еще перевоз через широкую, не всегда спокойную Волгу.

Возможно, любознательный драматург все-таки побывал в Кинешме и до 1859 года. Однако за одну-две короткие поездки он явно не мог собрать там достаточное количество бытового материала. А близких знакомых, которые могли бы подробно рассказать о кинешемской жизни, у Островского тогда не было.

Место действия в драме тоже напоминает более Кострому. «Добавьте к этому, что дом Клыковых выходил на Волгу, что Кулигин мог декламировать оду Ломоносова на Муравьевке, и вся драма целиком вмещается в рамки Костромы», – пишет долго живший в Костроме выдающийся литературовед А. В. Чичерин. Стоящий до 1933 года на самом волжском берегу костромской Успенский собор действительно имел стенку, на которой воспроизводились сцены из Священного писания, он, как и говорится в четвертом действии, пострадал от сильного пожара 1847 года, тогда как в Кинешме крупных пожаров не было, и т. д.