Юрий Никишов - Пушкин и Грибоедов («Горе от ума» и «Евгений Онегин»)

Еще один отзвук миновавшего события – в пушкинском письме Бестужеву 24 марта 1825 года: «Он <���Рылеев> в душе поэт. Я опасаюсь его не на шутку и жалею очень, что его не застрелил, когда имел тому случай – да чёрт его знал». Сказано в шутку, но какова шутка! Ради острого словца Пушкин щепетильностью охотно жертвует.

Вот для отсылки к каким фактам и понадобилось отвлечение. Нет никакой странности в том, что поэт в первую годовщину ссылки помечает иную дату ее начала, чем его современники. Он точно покинулПетербург девятого, а шестого лишь отправился – только недалече – доделать одно дельце, завязавшееся именно в столице. Вот уж потом и отправился в то место, которое было обозначено в его подорожной по казенной надобности.

Наконец-то мы можем вернуться к памятной записи 1828 года. Если в портретной зарисовке Грибоедова у Пушкина – прямой отзвук беседы с ним в морской прогулке, то в наброске «Предчувствия» – осмысление аналогичных переживаний применительно к своим обстоятельствам. Обратим внимание на чуткость поэта. Сейчас еще исход весны и небо ясное, но предчувствуемые тучи к осени действительно соберутся. Пушкину уже приходилось давать объяснение по поводу ходившего по рукам списка стихотворения с заглавием «На 14-е декабря» (в опубликованной элегии Пушкина «Андрей Шенье», написанной ранее, был фрагмент, не пропущенный цензурой; он-то и пошел гулять по рукам, название добавлено произвольно), теперь (что и говорить, очень «оперативно») тем же делом заинтересовалось III отделение императорской канцелярии. Хуже того, параллельно возникло новое и более опасное дело по поводу авторства поэмы «Гавриилиада». 1 сентября 1828 года Пушкин пишет Вяземскому: «Благодарствуй за письмо – оно застало меня посреди хлопот и неприятностей всякого рода. <���…> Ты зовешь меня в Пензу, а того и гляди, что я поеду далее. “Прямо, прямо на восток”».

Прозорливость Пушкина удивительна, но и преувеличивать ее нет надобности. Первая строфа «Предчувствия» содержит вопрос, сохранит ли поэт стойкость, с которой он встретил превратности судьбы в юности. Нет препятствий для утвердительного ответа. Но в новой жизни идет поиск и новой опоры: делается ставка на духовную помощь подруги:

И твое воспоминанье

Заменит душе моей

Силу, гордость, упованье

И отвагу юных дней.

Новое, заменяя былое, не уступит ему в твердости. Только и разницы, что поэт выбрал отчет не перед своей совестью, а перед дорогим человеком; наверное, так приятнее и категоричнее. Но тут поэт допустил ошибку: его избранница (той поры) не оправдала возлагавшихся на нее надежд. А тучи на этот раз настроение туманили, но прошли стороной.

Рождение замыслов

1

Оба Александра Сергеевича рядом, в одном ведомстве «прослужили» недолго, только год. Младший уже стал художником-профессионалом, другой еще только пробовал себя в творчестве. Обоих можно считать театралами, но для Грибоедова театральный интерес приобрел (до поры) исключительное значение. Младший, выбравший поэзию главным делом жизни, сумел проделать огромный путь, Жуковский за поэму «Руслан и Людмила» отвел ему первое место на русском Парнасе. В творческих историях обоих шедевров, о которых поведем речь, были, назовем так, накопительные, дописьменные периоды: уточнялись замыслы. Грибоедов быстрее приступил к непосредственной работе и раньше свое произведение – оно компактнее – закончил.

Более определенно датируется творческая история «Евгения Онегина». Уже в позднем письме, адресованном в Крым, Пушкин заметил: «Там колыбель моего “Онегина”…». (В Крыму поэт был летом 1820 года). Этому утверждению вторит поэтическое признание в концовке:

Промчалось много, много дней

С тех пор, как юная Татьяна

И с ней Онегин в смутном сне

Явилися впервые мне –

И даль свободного романа

Я сквозь магический кристалл

Еще не ясно различал.

Из этого следует, что надо различать два этапа работы над произведением, предысторию и историю. Предыстория – этап дописьменный, хотя в то же время идет проба изображения сходного героя в жанре романтической поэмы («Кавказский пленник»). «Колыбель» непроизвольно появилась, но пришлось ждать три года, прежде чем на брегах Невы в ней появится младенец, из которого не по дням, а по часам вырастет покоритель женских сердец.

Первая страница черновой онегинской рукописи не содержит ни общего названия произведения, ни обозначения его раздела (главы): нумерация глав в черновике начнется со второй главы. Заменяет эти (ожидаемые) знаки строка с двумя датами: «9 мая» и «28 мая ночью» – это событие 1823 года. Строка с датами написана тонким пером, мельче последующего текста. Цифра 9 вписана, видимо, позже – крупнее и жирно, возможно, закрывая какую-то прежде написанную цифру (или заполняя имевшийся пробел).