Array Коллектив авторов - Судьбы русской духовной традиции в отечественной литературе и искусстве ХХ века – начала ХХI века - 1917–2017. Том 1. 1917–1934

Как известно, традиция совершения общегородского крестного хода в Петербурге в наиболее значительные церковные праздники имела давнюю историю, складывавшуюся веками – своё начало она берёт в 1743 г. от Елизаветы, учредившей традиционный крестный ход в Александро-Невской лавре 30 августа – в день празднование памяти перенесения мощей святого князя Александра Невского. Наряду с другими церковными праздниками торжественность этого праздника выделялась особым размахом: «к этому дню в Лавру стекались сотни тысяч верующих с разных концов России, вся площадь перед монастырем заполнялась народом. Попасть в собор простому мирянину было почти невозможно. На правом клиросе обычно в этот день пела императорская капелла, на левом – лаврский хор. Малолетних певчих, которые жили в Певческом корпусе, в собор на клирос передавали на руках <���…> Крестный ход шёл от Исаакиевского собора в Лавру и обратно» [4, с. 250–251].

Несмотря на тяжелейшие условия революционного и военного времени в 1917–1918 гг., традиция общегородских крестных ходов в Петрограде сохранялась. Например, в январе 1918 г в грандиозном воскресном крестном ходе участвовало по церковным оценкам до полумиллиона, а по данным властей -50 тысяч человек (газеты того времени почти единодушно полагали, что участников по самым скромным подсчетам было не менее 250–300 тысяч). Она не была прекращена вплоть до 1921 года – «в последний раз общегородской крестный ход в Фомино воскресенье состоялся в 1921 году. Многотысячное пасхальное шествие вызвало нескрываемое озлобление властей: они объявили крестный ход «сплочением контрреволюции» и «религиозным варварством» [5, с. 76].

Наблюдающаяся тенденция стойкого «выживания» Митрополичьего лаврского хора к 1922 году стала характерной «нормой» для его существования. Возможно, это продолжалось бы и далее, если бы не трагические события 1922 года, прервавшие историю митрополичьего служения, а вместе с ним и лаврского Митрополичьего хора. В дальнейшие годы вплоть до закрытия Лавры в 1933 году богослужебное пение, по-видимому, осуществлялось силами братского хора.

Тяжёлые испытания в послереволюционные годы выпали не только на долю Митрополичьего хора, но и на многие церковные хоры России, большинство из которых, как упоминалось выше, с закрытием храмов были ликвидированы, а в храмах, где продолжало звучать церковное пение, приходилось «выживать» в нелёгких условиях. Вместе с тем, в этом вопросе ещё рано ставить последнюю точку до тех пор, пока не будет исследована история каждой православной епархии, каждого храма и прихода в первые два десятилетия советской эпохи. Например, в диссертационном исследовании И. В. Спасенковой, опирающемся на богатый архивный материал и опубликованные источники, содержится немало сведений об особенностях развитии православной традиции в Вологде в период 1917–1930 гг.

Исследователь приводит статистические данные и факты, свидетельствующие о различной активности приходской жизни вологодских храмов в выделяемые ею периоды (1918–1921, 1921–1922, 1922–1924, 1924–1925, 1925–1928, 1929–1930), на протяжении которых продолжала существовать литургическая жизнь церковных общин, и продолжало звучать церковное пение – важная составляющая православного богослужения. Например, «в течение 1920-х годов – как утверждает исследователь – практически каждый городской храм на правом клиросе имел хоры профессиональных певчих под руководством служащего регента» При этом приводятся следующие факты: «Церковные хоры были неотъемлемой частью духовной жизни, как бы ни относились к ним официальные власти» и «в Вологде в эти годы было 800 певчих. Никто не понуждал этих людей к участию в службах, делали они это с любовью и охотой». По свидетельству очевидцев «во второй половине 1920-х годов хоры в городских церквях (Вологды. – Г. Ч.) были очень большие – до 30–40 человек. У каждого регента были свои хористы. В хорах пели верующие всех возрастов: и молодые, и пожилые. Часто устраивали спевки в храме, репетировали и дома. Пели как по нотам, так и без них, учили тех, кто не знал музыкальной грамоты. Хор исполнял многочисленные произведения, среди которых: «Отче наш» Куплевской, «Великое славление» Мясникова, «Верую во Единого Бога-Отца» Лаврова и др. При этом прихожане, хорошо знавшие партии, соборно подпевали». Опираясь на воспоминания очевидцев (протоиерея Алексея Резухина), исследователь отмечает, что «даже в 1930-е годы, несмотря на сложность материального положения, в городских храмах не нарушалась традиция профессионального исполнения церковных песнопений». Разнообразие и сложность исполняемого церковными хорами репертуара свидетельствовали об их достаточно высоком профессиональном уровне, хотя в составе хора пели не только профессионалы, но и любители. Например, отмечается «профессиональное исполнение классических песнопений, таких, как задостойники Турчанинова, «Тебе, Бога, хвалим» Бортнянского, «Покаяние» Веделя, «С нами Бог» Архангельского, большое и малое «Великое славословие» Велеумова и многое другое, очень значительное в церковной хоровой музыке» [7, с. 108–110].