Олег Демидов - Анатолий Мариенгоф - первый денди Страны Советов

«Глубокоуважаемая Анна Борисовна!

Только сегодня прочла печальную весть о смерти Анатолия Борисовича, весть, глубоко поразившую и опечалившую меня.

Выражаю Вам сердечные соболезнования, желаю побольше здоровья, дабы легче перенести потерю многолетнего друга».

Григорий Абрамович Бялый, исследователь творчества Тургенева, Гаршина и Короленко, писал:

«Дорогая Анна Борисовна!

От всей души сочувствую вашему горю. Я знал о тяжёлой болезни Анатолия Борисовича, но его кончина для меня, как и для всех, явилась полной неожиданностью. Вспоминаю вечера, проведённые вместе у Бориса Михайловича. Примите моё самое искреннее соболезнование».

Высылают из Тарусы телеграмму супруги Николай Оттен (писатель, драматург) и Елена Голышева (блистательная переводчица зарубежной литературы):

«Только что узнали о несчастье, горюем вместе с Вами. Вы знаете, как мы нежно любим вас обоих. Очень зовём Вас пожить у нас в Тарусе и всегда просим помнить, что здесь Вы имеете верных любящих друзей».

Всеволод и Тамара Ивановы отправляют срочную телеграмму:

«Глубоко жалеем и горюем о смерти дорогого Анатолия Борисовича, высокоталантливого поэта и драматурга, замечательного современника нашего, просим Анну Борисовну принять наше соболезнование».

Следом за ними подключаются и другие «серапионы». Елизавета Полонская:

«Дорогая Анна Борисовна, Нюша, позвольте мне так называть Вас.

Узнала грустные известия из Литгазеты. Хочется Вам написать, сказать, что думаю все эти дни о Толе, вспоминаю его, каким он был в Комарове, уже беспомощным, но таким смелым духом, таким рыцарственным, таким добрым, внимательным к другим людям… Помню вечер какого-то московского капустника, когда он настоял, чтобы Вы уехали в Ленинград вместе с Ниной Ольхиной, как сказал мне:

“Надо, чтобы Нюшечка развлеклась немного, а то она тут всё время со мной возится…” Разве кто-нибудь из наших лучших сказал бы так?! А Толя не только сказал, он всем сердцем думал это и хотел, чтобы Вы окунулись в гулкую жизнь хоть на вечер. А когда он оставался в Комарове, а Вы получили командировку на целину, как трогательно он вспоминал о Вас и как верил, что с Вами всё будет хорошо, как читал Ваши письма (отрывками). Александре Дмитриевне и мне. Настоящий человек он был и писатель с настоящим литературным вкусом. Хочу помнить о нём и непременно написать, какой он был. А Вы, дорогая, держитесь из всех сил, будьте такой же, как были при нём, всегда молодой, красивой. Он так гордился этим!

Крепко обнимаю и целую Вас».

Михаил Слонимский с женой:

«Дорогая Анна Борисовна!

Болезнь помешала нам проводить дорогого Анатолия Борисовича и выразить Вам наше глубокое сочувствие.

Мы потрясены случившимся. Зная, как много Вы помогали Анатолию Борисовичу, какой опорой Вы были ему в жизни, мы очень просим Вас держаться, поберечь себя для всех Ваших друзей, которым дорога память Анатолия Борисовича.

Отсылает телеграмму старый друг – Дмитрий Шостакович:

«Потрясён ужасным известием о кончине дорогого Анатолия Борисовича. Скорблю с Вами. Крепко целую».

Из Крыма пишут Ванда Иосифовна и Виктор Иосифович Филоненко, выдающийся филолог-востоковед, исследователь крымской культуры:

«Многоуважаемая Анна Борисовна!

Позвольте выразить Вам искреннее наше соболезнование по поводу постигшего Вас большого горя, смерти дорогого Анатолия Борисовича.

Известие о смерти Анатолия Борисовича поразило нас. Мы знали о его болезни, но никогда не думали, что он так скоро и рано покинет нас.

Каждое лето мы ожидали, что Анатолий Борисович опять появится в Пятигорске и опять порадует нас своим новым, оригинальным произведением. Как жалко, что наши ожидания не оправдались.

Русская литература потеряла талантливого поэта, принципиального и стойкого писателя, не идущего на компромисс с нашим веком.

Лев Озеров пишет из Риги:

«Многоуважаемая Анна Борисовна!

Мне давно хотелось написать Вам, но в сумятице дел и в суете московской невозможно было сосредоточиться. И вот пишу в Риге – морозной, метельной, продуваемой ветрами.

Память позапрошлогоднего (как бежит время!) лета воскрешает образ и облик Анатолия Борисовича. Лето в Комарове, немногочисленные беседы… И всё же – как хорошо, что я познакомился с Анатолием Борисовичем. Пусть с таким большим опозданием, так непоправимо поздно увидел и услышал его. Но как естественно и властно он дополнил, нет, больше – исправил ту версию о себе, которая бытовала. Душевность, деликатность, одухотворённое внимание, несмотря на тяжёлый недуг, – всё это не могло не привлекать к нему людей. И сейчас я вижу Анатолия Борисовича в ореоле той человечности и душевности, в которой изо всех сил отказывали ему недруги.