Олег Демидов - Анатолий Мариенгоф - первый денди Страны Советов

Елена Николаевна.Свиньи… чудесно… Вы знаете, мой муж горит свиньями. Йоркшир? Наряден. Очень наряден. А скажите, у вас нет других фотографий?

Продавец.Цельная серия.

Елена Николаевна.Покажите, пожалуйста.

Продавец.Вот могу предложить вам Кондрат Вейдт, самый лучший артист по чертам лица.

Елена Николаевна.Очень возможно, но я, собственно, хотела отвезти своему мужу…

Продавец.Мужу? В таком случае я могу вам предложить Варвару ля Мар.

Елена Николаевна.Мой муж интересуется исключительно свиньями. У вас нет ещё свиней?

Продавец.Свиньи? Свиньи есть. Вот свиньи. Правнук Адониса с завода Эдмунда Уэри.

Елена Николаевна.Отложите, пожалуйста. Хотя мой муж не поклонник вылощенных аристократов. Покажите ещё.

Продавец.Это наша свинья. Золотую медаль получила, за красоту.

Елена Николаевна.Ух, какая хорошая!

Продавец.Возьмите.

Елена Николаевна.Конечно. Мой муж влюбится в эту хавронью… А вот англичане в свиных вопросах схоластиками стали.

Продавец.Это не вашему поезду второй звонок был?

Елена Николаевна.Что вы! А я и не слыхала. Сколько с меня?

Продавец.С вас 82 копейки.

Елена Николаевна.Получите.

Продавец.Мелочи у меня всего восемь копеек. Разрешите, я вам на гривенник Игоря Ильинского заверну.

Женщина опаздывает на поезд и остаётся в Хряках. Следующий поезд на Москву будет через полгода. Ситуация безвыходная. Елена Николаевна бросается к дежурному по станции, но тот поступает, как и подобает русскому бюрократу:

Самсон Алексеевич.Согласно пункта третьего, параграфа третьего железнодорожных правил «правом льготного пребывания в станционном помещении пользуются в случае метели, грозы, ливня, разлива рек…»

Елена Николаевна.Вы шутите?

Самсон Алексеевич.Начальник станции никогда не шутит.

Елена Николаевна.Но позвольте, товарищ, я же не виновата, что сейчас нету разлива рек.

Самсон Алексеевич.Вас никто и не обвиняет.

Елена Николаевна.Что же, из вашего параграфа человек должен на улице ночевать?

Самсон Алексеевич.Человек, гражданка, не входит в мои служебные обязанности. У вас документ имеется?

Елена Николаевна выходит на платформу и садится на лавочку. Мимо идут прохожие. Она пытается с ними заговорить, но те принимают её за проститутку. Она бежит от них, но ей уже идут навстречу два местных криминальных элемента – Часотка (sic!) и Христосвоскресе. Они пытаются ограбить женщину, и тут появляется комсомолец Павел Кудряшов. Он провожал свою жену, возвращался домой и вступился за женщину. Завязывается драка, исход которой предсказуем. И добрый малый Кудряшов ведёт Елену Николаевну переночевать к себе домой.

На этом поступке и строится дальнейшая комедия.

В городе Хряки, что весьма по-гоголевски, живут не люди, а скорее свиньи. Прознав, что Павел, проводив жену в деревню, в тот же вечер привёл домой постороннюю женщину, они бросаются осуждать и его, изменника, и Елену Николаевну – как выражаются персонажи пьесы, «камелию». Слухи доходят даже до знаменитого борца Ивана Поддубного.

Как следствие, Елену Николаевну, пока Кудряшова нет дома, терроризируют и хотят изжить самыми хамскими способами. А самого комсомольца, как только видят, – пытаются застыдить.

Пьеса заканчивается сценой, когда доведённые до крайности Кудряшов и Елена Николаевна прячутся в квартире, куда приходят сразу и Казаринов, муж «посторонней женщины», и Таня, жена Кудряшова. Если молодые быстро разбираются в ситуации и всё решают миром, то Казариновы заканчивают разрывом отношений. Муж верит слухам и сомневается в жене. Уже из-за закрытого занавеса он выходит к зрителям и задаёт мучающий его вопрос: «Скажите, товарищи, жила она с ним или нет?». Эффектное окончание комедии, точнее, всё-таки трагикомедии.

И тут мы сталкиваемся с принципиально новым Мариенгофом. Уроки, данные ему шумной компанией вокруг «Циников», он усвоил, и теперь вкладывает в свои подцензурные тексты неподцензурные элементы.

Последние слова Казаринова – не что иное, как аллюзия на «Пародии на русских символистов» (1895) Владимира Соловьёва:

Разглядев подобные неподцензурные элементы, зритель поймёт, что антимещанская пьеса, выполненная по всем канонам соцреализма, не так проста, как это кажется на первый взгляд. Это антисоветская пьеса. Если вспомнить, как клеймили в 1929 году фильм «Посторонняя женщина», сюжет которой лёг в основу «Людей и свиней», становится совсем непонятно, как удалось Анатолию Борисовичу протащить пьесу на сцену театра. А комедия шла с большим успехом и вынужденно закрылась только после сотого спектакля.