Дмитрий Быков - Советская литература - мифы и соблазны [litres]

Из пословицы «Дураков работа любит» сделать такую басню! От одного только «определенную меня ты проведи» всякого сколько-нибудь знакомого с советским канцеляритом человека начинают корчить судороги смеха.

Я помню последнюю нашу с ним поездку в Черногорию. Успенский и там был общим любимцем, и все прибрежные рестораны старались заманить его к себе, потому что лунообразный, сияющий, сытый, пьяный Успенский был лучшей рекламой заведению. Но несмотря на это, он умудрялся придумывать новый роман.

По замыслу Успенского, на Земле начали рождаться странные дети. Они вроде бы и не умственно отсталые, но совсем не рациональные. Они другие. У них своя телепатия, они друг друга понимают без слов, они абсолютно не знают цифр, им совершенно неинтересны прагматические дела, у них очень странные игры. И взрослые понимают, что их биологическое время закончилось и надо как-то законсервировать Землю, чтобы она досталась этим детям. Надо избавить ее от ядерного оружия, от транспорта, от любых видов оружия, потому что оно детям не нужно, оно для них смертельно. Надо подготовить детей к органической жизни, к жизни в природе.

Это было немного похоже по замыслу на сцену в кубриковской «Космической одиссее», когда герой отключает компьютер как живое существо, и тот на наших глазах начинает сходить с ума и деградировать. А у Успенского надо было свести с ума Землю и заставить ее деградировать, чтобы оставить этим странным детям. И читатель оставался бы в полном недоумении, хорошо это или плохо, что такие дети появились. С одной стороны, безумно жалко рационалистическую, гуманистическую фаустианскую цивилизацию, которая нас породила. А с другой – какое счастье избавиться от нее наконец! Какое счастье – оставить одну сплошную тлеющую, гниющую, непостижимую органику! Вот как будто рельсы уперлись в глину. Это был бы упоительный трагический и одновременно фарсовый роман. То, что Успенский его придумал, но не успел написать, для нас для всех большая потеря. Но я верю, что мы со временем всё это прочитаем.

Роман Аксенова «Остров Крым», опубликованный в январе – мае 1990 года журналом «Юность», в критической перцепции встретил очень негативный прием, а в читательской – довольно сложный. Пуританская советская публика, уже достаточно развращенная диссидентской прозой, более-менее спокойно относилась к описаниям алкоголя и готова была простить Веничке Ерофееву апологию спиртного, но на такой сексуальный градус, который достигается у Аксенова, замахнуться мог только очень отважный писатель. Всем казалось, что «Остров Крым» – это книга, скроенная по западным лекалам, книга, в которой слишком много сексуального напряжении. Больше того, в «Острове» видели определенные следы предыдущего аксеновского боевика, а именно романа Гривадия Горпожакса «Джин Грин – неприкасаемый: карьера агента ЦРУ № 014» (1972). Я думаю, что только влияние советского разведчика Овидия Горчакова, одного из соавторов (Гривадий Горпожакс – это Григорий Поженян, Василий Аксенов и Овидий Горчаков), спасло эту книгу. И самая разносная рецензия на «Джина Грина» с названием «Под треск разрываемых рубашек», напечатанная в «Литературной газете», исходила от бывшего друга Аксенова, Евгения Евтушенко.

В «Острове Крым» увидели «Джин Грин – 2», увидели желание Аксенова доказать всем, что он и один может написать боевик. Поэтому эта книга проходила очень долгое время не как серьезнейшая (настаиваю на этом – серьезнейшая, потому что это исследование «русской идеи»), не как гениальный прогноз, который тогда всем казался абсолютно абсурдным, и даже не как серьезное геополитическое высказывание, что тоже очень важно. Эта книга рассматривалась как попытка писателя, вечно упрекаемого за недостаток композиционной динамики, написать, наконец, правильный боевик. Вспоминаю, как одна очень недальновидная и понтистая критикесса в середине 1990-х написала, что «Остров Крым» читать скучно, потому что психологически роман не переходит другое измерение, нет в нем прорыва, а динамика… Куда там Аксенову до западных образцов!