Александр Житников: Словарь корне/монадного первоязыка. Первоэтнический словарь брабанта

Аристотель пытается разрешить недорешённые проблемы самомышления ума;

«быть мышлением и быть предметом мышления – не одно и то же», – считает он. – «В некоторых предметах, – разъясняет Аристотель, – знание и есть сама вещь. В творческих знаниях вне-материальная сущность и чтойность («Что это? – «Это имя существительное». ) есть сама вещь, в теоретических же знаниях смысл и мышление есть также сама вещь. А так как мыслимое и ум не различны в том, что не имеет материи, то они тождественны, так что мышление с мыслимым одно» (12—9).

«Поскольку они вне материи и поскольку они есть чисто смысловая сфера, они есть одно и то же, – разъясняет Аристотеля Лосев, – так как умная энергия есть некая самообращённость, самоотнесённость смысла с самим собой, и как таковая она едина и единична. Поскольку же мыслимое и мыслящее находятся в материи, они раздельны и друг другу противостоят, их два, а не одно. Чтойность мира, поскольку она не есть факт мира, есть абсолютное тождество мыслимого и мыслящего. (Всё моё ношу с собой). Факт же мира, поскольку он не есть чистая чтойность, а только является её носителем, отличен от смысла и от мыслящего и создаёт то, что для мыслящего оказывается мыслимым. Во-вторых, „является ли мыслимое чем-нибудь сложным“? Если бы это было так, то мышление должно было бы изменяться, рассматривая части сложного целого. Но это не так, потому что лишённое материи есть нечто нераздельное. Ведь только материя и вносит в смысл фактическое изменение его и, следовательно, разделение. Но, будучи лишён материи, ум не нуждается и во времени для рассматривания самого себя. Он сразу мыслит себя как целое, не переходя от одной части к другой. Это и есть причина вечного совершенства умного мышления» (12—9).

Истинный ум должен быть всецелым и абсолютным, чтобы обладая полным знанием, мог отличать присущее уму знание самого себя от привходящего в него знания извне; чтобы мог отличить реальный предмет в чувственном ощущении от ментального образа его, данного в мыслимом вне чувственного ощущения; ведь мыслимое вне ума есть уже чувственное ощущение, в достоверности которого не может быть абсолютной уверенности, поскольку видит око, да зуб неймёт. «Мыслимое – не вне, а в самом уме», утверждают Плотин и Лосев, величайшие диалектики мира людей. Поэтому содержа всё в самом себе, ум и обладает способностью охватывать одним взором всю вселенную, пронзая мыслью её беспредельность.

А. Ф. Лосев считает, что диалектика и формальная логика – два разных метода, дополняющих друг друга. Это оправдывает Аристотеля, утверждавшего приоритет формалогистической аподейктики против неприемлемой для него диалектики. Диалектику Аристотель отождествлял с софистикой, противополагал диалектику, как мнимое знание, относительно силлогистики как знания истинного. Платонизм – есть в основе своей диалектика; аристотелизм – это формально/логическая аподейктика. Удалив из платонизма диалектику, получите аристотелизм. Отождествляя «имя» и «идею» (в платоническом понимании), «Идея» «не есть ни логос, ни усия, ни вещь, ни сущность, но выражение сущности, энергия и символ сущности, смысловое тождество логического и алогического» (А. Ф. Лосев).

Самое главное в диалектике – это общение идей. «Мышление создаёт основания для бытия» (Коген). «Аполлон есть начало единства, сущность его – монада, тогда как Дионис знаменует собою начало множественности» (В. Иванов»). «Орфей противопоставляет царю Дионису (Чжуансюю, Шан-нису) аполлонийскую монаду, отвращающую его от нисхождения в титаническую множественность и от ухода с трона и берегущего его чистым и непорочным в единстве» (Прокл).

Неоплатоники: самораздробление Дион-нис=Там-муза=Дум-музи=Атан-Анас (дня-ночи) и собрания (соединения) Дионниса Аполлоном (Абал-Алан-Анас) в образе двенадцати лунных месяцев-лет (змея Апопа рассечённых мечём Кота-Хута) объединённых Аполлоном в один солнечно/аполлонийский год (Хот). У ханцев Китая, Чжуан-нис вынуждает Чжуна поднять небо, а Ли (Сен-лиана, зем-лиана) опустить землю, тем самым отделив землю от неб-бес. У Прокла, «в страстях Дионисовых промыслом Афины ум остаётся неделимым, а делится душа (Лосев)». Опять же у Прокла, «о седмерице и триаде в связи с растерзанием Диониса (титанами) на семь частей и воссоединения их Аполлоном». Всё это «древнее мифическое и мистическое лоно позднейшей диалектики» (Лосев). Орфическая космогония как лоно диалектики: Аристофана памятные метки – ночь, хаос, «чёрный эреб» и «широкий тартар (вулкан Таркалима, Калин царь Руссов), эрос, уран, океан, земля; «теогония Иеронима и Гелланика, пересказанная Дамаскием – вначале вода и земля, третий принцип – Дракон с головами быка и льва и посредине – лицо бога, с крыльями на плечах, по имени «нестареющее Время и Геракл; с ним «одноприродная необходимость и бестелесная Адрастея, распростёртая по всему миру, охватывающая его границы», другая триада – нестареющее Время, Эфира и Хаоса отец, то есть Эфир, Хаос и Эреб; Дамаский – время, эфир, Хаос, Яйцо, Хитон, или облако, Фанет, Метис, Эрикапей»; «Фанет в смысле умной демиурги» (Лосев). Всё это языческие метки начальной натурфилософии, философии корне/сущностных эйдосов, философия мудрого слова Языческой Праматери.