А. Кривоносов - Слово и мысль. Вопросы взаимодействия языка и мышления

Реальными языковыми единицами являются представленные языковыми звуками, знаками, значениями элементы соотношений. Эти соотношения и составляют систему языка, и именно эта внутренняя система является характерной для данного языка в отличие от других языков, а проявления языка в звуках, буквах, знаках остаётся безразличным для самой системы языка.

Способность языка как набора конкретных единиц отражать бесконечный калейдоскоп опыта зиждется на том, что язык представлен в нейронных связях мозга как чрезвычайно сжатая структуру, в которой все элементы, будучи конечными, существуют только как элементы этой структуры. Поэтому один и тот же языковой знак, обладая набором различных грамматических свойств, выступает, например, то как модальная частица, то как логическая частица, то как качественное наречие, то как прилагательное и т. д. Можно сказать, что каждый знак, только превратившись в какую-либо часть речи, представляет собой общий семантический сегмент, некий семантический инвариант значения, перекрещивающийся в различных частях речи, его структурных особенностях. Например, в немецком языке слова почти всех частей речи (кроме междометий и личных местоимений), втянуты в сложнейшую систему взаимопроницаемости частей речи, являющуюся отражением механизма фиксации языка в мозгу и свойств человеческой памяти.

Вот два высказывания Маркса: «… Способность вещи есть нечто внутренне присущее вещи, хотя это внутренне присущее ей свойство может проявляться только… в её отношении к «другим вещам». [Маркс, Энгельс, т. 26, ч. 3:143]. «… Свойства данной вещи не возникают из её отношения к другим вещам, а лишь обнаруживаются в таком отношении…» [Маркс, Энгельс, т. 23:67]. Эта теория Маркса ввела многих лингвистов в заблуждение. Маркс пишет о взаимоотношении двух материальных тел, каждое из которых ещё до их взаимных отношений имеет собственное качество, и оно не меняется, оно лишь проявляетсяв их взаимном отношении.

Если эту формулу применить к языку, то это означало бы, что любое слово в языке имеет своё собственное качество, т.е. значение, и оно не меняетсяпри соприкосновении с другими знаками, а лишь выявляетсяэто их качество, т.е. его значение остаётся неизменным. А это и есть свидетельство того, что заранее приписанное слову значениевсегда должно быть постоянным, независимым от структуры предложения. В таком случае смысл знаков независим от любой другой структуры предложения, он постоянен и, следовательно, уже не условный знак, а значащий символ, самостоятельно отражающий мир. Мой язык есть мой мир.

В языке нет знаков, свободных от структурных отношений с другими знаками. Если мы представим себе роман «Война и мир» в виде свободного набора отдельных слов, каждое из которых имеет своё собственное, постоянное значение, и лишённое грамматических форм (хотя и здесь мы не можем назвать ни одного слова без указания на его принадлежность к какой-либо части речи, т.е. на его морфологические формы – род, число, падеж, время в русском языке), то мы не получим романа. К таким словам относятся прежде всего неизменяемые или синсемантические слова. Каждое слово знаменательной (автосемантической) части речи, например, русского языка, уже в своём понятия указывает на свою зависимость от системы, ибо он наделён своими грамматическими (морфологическими, синтагматическими, словообразовательными) формами. Каждое вновь рождающееся слово, как номинативный знак, есть условный, произвольный знак какого-то предмета, действия, качества, признака, и, будучи употреблённым в потоке речи, должен иметь в ней своё твёрдое место по отношению во всем другим знакам. Это и есть строгие грамматические правила, правила взаимоотношений знаков между собою, которые не может обойти ни один знак. Вот какую роль играют языковые знаки, главным свойством которых является их условность, немотивированность, структурность, грамматическая сочетаемость, их способность замещать в сознании человека реальные вещи через их идеальные образы – фонемы, понятия, суждения, умозаключения. Это и есть следствие того, что знаки произвольны, не мотивированы, не отражают сущности вещей, а являются лишь их внешними этикетками.

Знак условен, органически не связан с предметом, но строго закреплён обществом за определённым предметом и его понятием. Следовательно, чтобы выразить суждение, надо подобрать не просто знаки, но нужные знаки к нужным понятиям, мыслям, суждениям, а эти «нужные знаки», уже априорно наделенные своими грамматическими признаками, поставить в соответствующие морфологические и синтаксические структуры. Мысль не выразима без материальных устных или письменных знаков. Чтобы выразить мысль, надо к ней подобрать нужные знаки, что в принципе делается автоматически. Но это не значит, что знаки замещают само мышление, напротив, мышление само выбирает для себя нужные знаки. Уже в словаре каждый материальный знак есть знак, и по его звуковой (буквенной) форме мы определяем понятие. Но так как за одним знаком закреплено множество понятий, то здесь особенно необходим контекст, т.е. структура предложения, семантика составляющих его слов, и даже соседних предложений.