Юрий Ротенфельд - Неклассическая диалектика. Монография. 2-е издание

«Эта среда, – пишет А. О. Маковельский – есть то „единое“, на лоне которого как бы находятся все единичные вещи и которая связует их в один общий вселенский организм» 33 33 Максвелъский А. О. Досократики. Ч. 1. С. 124. .

Во-вторых, «единое», сочетающее в себе две субстанциально тождественные, но диаметрально противоположные стороны, вносившие упорядоченность в непрерывно меняющийся мир, например, «день и ночь – одно» 34 34 Материалисты Древней Греции. М., 1955. С. 46. .

Третий вид «единого» состоит из четырех сторон, образующих между собой две пары противоположностей, чередующихся во времени, что обусловливает гармонии лука и лиры.

Наконец, четвертый вид – состоящее из всех противоположностей «единое», которое и есть «мудрое» или Бог, ибо

«Бог – это день ночь, зима лето, война мир…», т.е. «все противоположности» 35 35 Философеими энциклопедический словарь. С. 109. .

Как считает А. О. Маковельский,

«никто из древних не дает столь сильно почувствовать единство вселенской жизни, как Гераклит» 36 36 Маковельский А. О. Досократики. Ч. 1. С.122. .

По мнению последнего, приобщение ко всем видам «единого» и делает мудреца таковым:

«…не мне, но логосу внимая, мудро признать, что все – едино» 37 37 Материалисты Древней Греции. С. 45. .

Таким образом, «логос» представляется Гераклиту в виде геометрических образов, определяющих математико-логическое мышление философа. Благодаря этому Гераклит постигает не только единство в разнообразии, но и разнообразие в единстве, что для мыслителя составляет две неразрывные стороны бытия и мышления в их непрерывной самодвижении. Этот математико-логический, диалектический строй мышления Гераклита и определяет тот факт, что

«в древности иногда рассматривали Гераклита, как пифагорейца» 38 38 Маковельский А. О. Досократики. Ч.1. С. 121. .

Парменид глубоко проанализировал концепцию Гераклита и убедился, что всякое изменение и множественность невозможно представить непротиворечивым образом. Но мысль не должна быть противоречивой, поэтому если признать тождество бытия и мышления (т.е. познаваемость мира), то в объективном мире также не должно быть места и для противоречивых явлений. При этом, как пишет Диоген Лаэртский, он

«первый стал предлагать рассуждение об Ахиллесе» 39 39 Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1979. С. 366. .

Те же идеи, но еще более рационалистичным образом изложены Зеноном Элейским, который предложил 45 антиномий, именуемых «логосами». Все они неопровержимо свидетельствовали о противоречивости движения, множественности, небытия, а, следовательно, об их объективной невозможности.

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что понятие «логос» введено в философский язык Гераклитом, что указывает на отношение парадоксов именно к его учению. Только при этом условии выявляется действительная связь между парадоксами Зенона и учением Гераклита, а именно: «Ахиллес» служил логической моделью «сходящегося», а «Дихотомия» – моделью «расходящегося». В учении элейских последователей Пифагора им могла соответствовать геометрическая модель – прямоугольный треугольник, один из катетов которого может уменьшаться от максимума до нуля (сходящееся) по мере того, как другой катет (расходящееся) увеличивается от нуля до максимума.

Но если Гераклит рассматривал самодвижение бытия как противоречивый, но вполне объективный природный процесс, обусловленный отношением двух пар противоположных тенденций, то Зенон рассматривал движение, совершающееся по воле мыслящего субъекта. Для этой цели ему вполне достаточно было рассмотреть динамику катетов одного из прямоугольных треугольников. В этом проявилось отличие между мысленным экспериментом Зенона и реальным физическим процессом, выраженным Гераклитом в конкретно-философском понятии «сходящееся расходящееся».

Осмысление бытия как уничтожение одного и возникновение другого (отрицание) средствами пифагорейской математики позволило философам элейской школы поднять ряд важных вопросов, среди которых нас интересует вопрос о пределе делимости «сходящегося» и «расходящегося» их положениями равновесия, промежуточным: идет это деление до бесконечности (интенсивная бесконечность) или же оно ограничено некой неделимой, хотя и очень малой, но конечной величиной? Зенон показал противоречивость как одного, так и другого предположения. Две его антиномии («Стрела» и «Стадий») направлены против движения в дискретном пространстве, две другие («Ахиллес» и «Дихотомия») – в непрерывном.