Владимир Пропп - Проблемы комизма и смеха

Входить в детали нет необходимости. Достаточно указать на то, что в классическом комедийном искусстве есть определенный тип разбитных и веселых слуг, которые одновременно являются типами и комическими, и положительными.

В несколько иной форме этот тип имеется не только в комедиях, но и в старинных плутовских романах. Герой этих романов — слуга или бродяга, или солдат — обманывает своего хозяина и всегда выходит победителем из трудных положений, В отличие от слуг в комедиях Мольера, герой борется за самого себя против своих хозяев и противсильных мира. Эта борьба приобретает характер борьбы соиальной и этим плутовские романы сближаются со сказками о шутах. Характеры в этих случаях тесно спаяны с интригой, которая в основном сводится к одурачиванию.

Страна, где создался в XVI в, комический плутовской роман («Ласарильо из Тормеса», 1554) и где он получил свое развитие, — Испания. В Испании же были созданы образы Дон-Кихота и Санчо Пансы. О Дон-Кихоте во множестве эстетик и историй литературы писалось очень много, и поэтому мы можем быть краткими, не повторяя того, что уже было сказано. Нас интересует проблема комизма положительных героев. Типы таких героев столь жe разнообразны, как разнообразны человеческие характеры. По благородству своих стремлений и возвышенности образа мышления Дон-Кихот — фигура ярко положительная. Но по своей полнейшей неприспособленности к жизни он смешон. В этом отношении он диаметрально противоположен тем плутам и ловкачам, которые преуспевают в жизни и ведут успешную борьбу за свое благополучие или благополучие тех, кому они преданы. Комичен Дон-Кихот не своими положительными качествами, а отрицательными. Те же качества, а не его благородство, сделали этот образ всемирно популярным. Все основные приключения Дон-Кихота есть приключения комического порядка. Комизму романа способствует и фигура Санчо Пансы, Благородство придает всем приключениям Дон-Кихота характер не только комизма, но значительности и глубины. Такое сочетание — единственное в своем роде во всей мировой литературе. Комизм здесь в конечном итоге приобретает трагический характер.

Этими немногими наблюдениями мы ограничимся. Можно было бы еще говорить о мистере Пиквике и других героях Диккенса, о Чарли Чаплине и созданных им трогательных комических героях, об образе бравого солдата Швейка, созданного Чапеком, и o6 очень многих других, но это завело бы нас слишком далеко. Нам важно было установить, чем и в каких случаях комичны положительные герои, и вобщих чертах это на приведенных примерах выяснилось.

У Канта есть мысль, которая сформулирована им следующим образом: «Смех есть аффект, [проистекающий] из внезапного превращения напряженного ожидания в ничто» (Кант, V, 352). Эта фраза часто цитируется, причем всегда критически. Жан Поль выразил свою критику мягко и деликатно: «Новое кантовское определение комического, что комическое состоит во внезапном разрешении ожидания в ничто, многое имеет против себя» (Жан Поль, 128). Более решителен Шопенгауэр, который отрицает и Канта, и Жана Поля и пишет так: «Теория комического Канта и Жана Поля известна. Доказывать их ошибочность я считаю излишним» (Шопенгауэр, II, 181), Он думает, что каждый, кто попытается применить эту теорию к фактам, сразу сам сможет убедиться в ее несостоятельности. В том же духе выражаются и некоторые другие авторы.

Тем не менее сопоставительное изучение фактов показывает, что теория Канта верна, но она требует некоторых дополнении и поправок, Неверно, что смех наступает после «напряженного ожидания». Смех может наступить совершенно неожиданно. Самое важное, однако, не это. Несбывшееся ожидание, о котором говорит Кант, может быть комическим, но может и не быть им. Кант не определил специфику комического.

В каких же условиях несбывшееся ожидание вызывает смех и в каких нет? Если, например, девушка вышла замуж, принимая жениха за идеального или, во всяком случае, порядочного, честного человека, он же совершает поступок нечестный, подлый, некрасивый, то ничего смешного в этом нет. Несбывшееся ожидание не привело к смеху.

Теория Канта требует оговорки, что смех наступит только тогда, когда несбывшееся ожидание не приведет к последствиям серьезным или трагическим. Кантовская теория отнюдь не противоречит тому, что говорилось в предыдущих главах. Если вдуматься в эту теорию, то сущность ее сводится некоторому разоблачению. Мысль Канта допускает расширение и может быть выражена так: мы смеемся, когда думаем, что что-то есть, а на самом деле за этим ничего нет.