Леонид Громов - Реализм А. П. Чехова второй половины 80-х годов

О ярко выраженном таганрогском колорите в "Огнях" писали и другие земляки Чехова - В. Тан-Богораз, Н. Народин и др. Действительно, в приморском городе Н., описанном в "Огнях", легко можно узнать Таганрог и его окрестности. Отдельные картины города даны топографически точно. Вот, например, описание пути из города в дачную местность Карантин: "Едешь и видишь: налево голубое море, направо бесконечную, хмурую степь..."

Точно показана и железнодорожная извилистая линия, идущая от Таганрога к Ростову: окраины города, поле, берег моря. Об этой нравившейся Чехову линии говорится и в его письме к М. П. Чеховой от 7 -19 апреля 1887 г.: "Вот сна, ростовская линия, красиво поворачивающая..." Чехов обратил внимание и на красивую панораму Таганрога, открывающуюся из окна вагона. В "Огнях" читаем: "Поезд шел по берегу. Мэре было гладко, и в него весело и спокойно гляделось бирюзовое небо, почти наполовину выкрашенное в нежный, золотисто-багряный цвет заката. Кое-где на нем чернели рыбацкие лодочки и плоты. Город чистенький и красивый, как игрушка, стоял на высоком берегу и уже подергивался вечерним туманом".

В рассказе упоминается "темневший вдали дубовый лес" - это те Дубки, которые, по преданию, насадил в Таганроге Петр I.

Таганрогские авторы были правы, говоря, что в "Огнях" описана таганрогская жизнь. Это можно легко установить, если сравнить данное описание с впечатлениями писателя от таганрогской действительности, зафиксированными в письмах Чехова 1887 г.

Рисуя серую и скучную жизнь обывателей города Н., Чехов затронул в "Огнях" тему русской провинциальной жизни.

"Куцую, бескрылую" жизнь в таганрогской провинции Чехов показывает и в "Огнях". Устами Кисочки он так характеризует жизнь обывателей города Н.: "Вообще... нехорошо здесь живется, очень нехорошо!" Кисочка жалуется на страшную скуку жизни - "такая скука, что просто смерть", скорбит о том, что в городе мало "порядочных, развитых людей".

Ананьев, выражая лирическое чувство любви к родному городу, в то же время замечает, что "столичному человеку живется в нем так же скучно и неуютно, как в любой Чухломе или Кашире". И здесь столичная жизнь противопоставляется провинциальной.

Интересно, что Чехов упоминает Чухлому, которая наравне с Пошехоньем и Царевококшайском давно стали синонимами глухих "медвежьих углов", понятиями, выражавшими идиотизм провинциальной жизни.

Подчеркивая скуку и пошлость обывательской жизни в провинции, Чехов продолжал традиции великих русских сатириков. Щедрин в "Губернских очерках", показывая жизнь в глухом провинциальном городке, дал одному очерку характерное заглавие: "Скука". Гоголь свою повесть о жизни Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича в Миргороде закончил словами: "Скучно, на этом свете, господа!"

Конечно, русская провинция в чеховскую эпоху изменилась сравнительно с тем, какой она была во времена Гоголя и Щедрина. Но некоторые черты провинциальной жизни, в частности косность, инертность, продолжали существовать и в новых исторических условиях. С идиотизмом провинциальной жизни было покончено только после Октября.

Кисочка в рассказе Чехова завидует тем своим землякам-мужчинам, которые после окончания курса в гимназии уезжают в университет, "выходят в люди", но, к сожалению, больше не возвращаются в родной город.

Противопоставляя в "Огнях" столичного человека провинциалу, Чехов понимал относительность такого противопоставления, он подметил одно важное жизненное явление: отдельные образованные, культурные люди, приезжающие из столицы в провинцию, ведут себя там как "варвары", вносят в жизнь моральное разложение. Таким "варваром" в "Огнях" сказался инженер Ананьев, приехавший из столицы в родной провинциальный город.

В содержании "Огней" находим много автобиографического материала. В рассказе инженера Ананьева о посещении приморского города Н., несомненно, отразились впечатления Чехова от таганрогской действительности во время его поездки на юг весною 1887 г.

Любопытна хронология в рассказе. О ней говорится несколько раз. Начинает Ананьев свой рассказ о приморском городе Н. так: "Это было летом 187... года". Здесь дается, конечно, зашифровка даты посещения Чеховым Таганрога. А в дальнейшем изложении хронология получает автобиографический оттенок. "Море было такое величавое, бесконечное и неприветливое, как семь лет до этого, когда я, кончив курс гимназии, уезжал из родного города

в столицу..." "Это была Наталья Степановна, или, как ее называли, Кисочка, та самая, в которую я был по уши влюблен 7 - 8 лет назад, когда еще носил гимназический мундир". "За семь-восемь лет, пока мы не виделись, Кисочка сильно изменилась". "Силуэты акаций и лип были все те же, что и восемь лет тому назад". "... Какое роковое значение в жизни человека имеют даже какие-нибудь 7 - 8 лет!"