Якушин Б.В. - Гипотезы о происхождении языка

Казалось бы, для христианского богословия нет проблемы происхождения имен и языка (библейское объяснение этого вопроса не только принимал, но и пытался развернуть и обосновать в своей незаконченной работе "De vulgari eloquentia" незадолго до 1305 г. великий итальянский поэт Данте Алигьери). Однако и в узких рамках библейского сюжета уже на ранних этапах богословия имели место перипетии схоластической мысли.

Согласно тексту библии, установление имен происходило в два этапа: сначала бог создал слова "день", "ночь", "небо", "земля", "море", а затем Адам поименовал все остальное – животных и птиц. Однако возникает сомнение: если бог всемогущ и всесущ, то почему он не мог сам установить все имена и доверил столь ответственное дело Адаму?

Арианский епископ (арианство – одно из направлений раннего христианства) Евномий (IV в.) так и утверждал: сначала бог создал все имена, а затем открыл их людям. Ему возражал Григорий Нисский (335-394) – византийский богослов, один из отцов христианской церкви. Он говорил, что бог наделил людей лишь способностью к языку, а они употребили ее для наименования вещей. Подобно тому как человек сам строит дом, кует плуг или меч, так он и сам создает слова; бог же наградил человека лишь способностью строить и ковать. "Звуки, означающие существующее", создает логическая сила, свойственная человеку и дарованная ему богом.

Вопрос о двух типах имен – божественных и человеческих – был довольно существенным для средневекового богословия, так как он связан с актом творения мира.

Божественная речь, по Ансельму Кентерберийскому (1033-1109), есть одновременно всепостигающее мышление духа, и благодаря этому, "произношение" вещей является процессом их создания. Дело в том, что дух постигает самого себя, раскрывая в себе образы вещей, называние которых и порождает сами вещи. Ансельма, конечно, смущает то обстоятельство, что созидающие слова сами не похожи на создаваемые вещи, хотя они могут быть "сравнением, образом, фигурой". И он находит выход из положения в том, что защищается, как бы сказал Гегель, тощей абстракцией: слово не есть изображение созданного существа, но его первоначальная сущность. Все это относится к словам, которыми высшая мудрость создает твари, но не к словам самих тварей.'Их речь лишена всех качеств божественного глагола.

Что касается слов, обозначающих предметы и понятия о них, то, согласно Абеляру (1079-1142), их "изобрели люди", поскольку постичь бога и сотворенное им невозможно. Это явно выходит за рамки библейских представлений, хотя в контексте такое высказывание могло означать высшую степень презрения к человеческой речи, даже по происхождению далекой от божественности.

Упоминавшийся выше Григорий Нисский возмущался иудейскими служителями культа – раввинскими толкователями (экзегетами) библии, утверждавшими, что бог научил Адама еврейскому языку, его словам и грамматике. Бога, который управляет Вселенной, нельзя представлять школьным учителем, писал он.

Однако идея божественного происхождения еврейского языка и представление о нем как об исходном для всех остальных, бытовавшие у раввинских экзегетов и первых отцов церкви, неожиданно укрепилась и приобрела популярность в XVI-XVII вв., когда роль богословия в науке падала. К этому времени среди богословов и философов сильно развился интерес к происхождению слов, их этимологии и сравнению схожих слов в различных языках. Богословы, обладавшие филологическими знаниями, как раз и стали развивать теорию происхождения всех языков из еврейского.

Примером того, как обосновывалась эта теория, служат рассуждения Этьена Гишара, опубликовавшего в 1606 г. в Париже книгу "Этимологическая гармония языков". В предисловии к ией он пишет: чтобы иайти этимологию слова, надо идти "путем прибавления, отнятия, перестановки и перемещения букв"; это он и делает в своей книге6. Так, из еврейского слова agap 'ветер' он следующим образом выводит соответствующие по значению слова современных европейских языков: если прочитать это слово в обратном порядке, то получим немецкое faga, англичане исказили слово faga, превратив его в wing, а фламандцы – в wiecke. Если вставить после f букву I, то получим немецкое fliigel. Из еврейского dabar (говорить) путем отбрасывания первой согласной и перестановки были образованы английское word, немецкое wort и латинское verbum.

Используя подобные, по меньшей мере сомнительные, примеры, можно доказать, что любой избранный язык был тем., на котором говорили в раю, замечает известный датский лингвист Вяльгельм Томсен (1842-1927).