Олег Трубачев - История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя

Тем не менее отношения этих двух корней остаются неясными, хотя возможность семантического соприкосновения слов с аналогичными значениями вполне реальна, ср. древнеиндийские формы, продолжающие и.-е. *gеn- ‘рождать(ся)’: jaya ‘женщина, жена, супруга — ‘существо, в котором, через которое осуществляется продление рода’, ср. глагол jāyate , как понимали эти формы еще сами индийцы, сюда же jdnī (Веды) ‘жена’ [763]. Ср. экспансию форм с g- среди литовских слов, сблизившихся по значению: литовск. gentis ‘родственник’ вместо *zentis (ср. zentas , лат. gener ‘зять’) под влиянием литовск. gimti ‘рождаться’, имеющего иное происхождение: и.-е. *g u en-/m- ‘приходить’ [764].

В силу большой фонетической близости и.-е. *g u enā [765]‘жена’ и и.-е. *g u en- приходить’, лат. venire , нем. коттеп , некоторые этимологи видели в и.-е. *g u enā ‘женщина, жена’ название, построенное на соответствующем исходном значении: *g u enā = ‘пришлая’, ср. лат. venire , литовск. genu ‘гоню’ [766]. Сюда же примыкает этимология слова, предложенная И. Левенталем [767]: и.-е. *g u enā (sic!) = ‘та, за которой гонятся’, ср. др.-ирл. benim pulso, ferio’, ст.-слав. женѫ ‘διώκω, καταδιώκω’ т. е. значение слова восходит к эпохе умыканий, знакомых довольно поздно еще древним пруссам. Отсюда он предполагает существование др.-прусск. gintas ‘Mann’ по выражению dyrsos gyntos ‘Frommann’, а в литовск. Gintas (имя собственное) видит древнее значение *’persecutor’. Рассуждения Левенталя основываются на недостаточно проверенном материале. Опуская здесь вопрос о восстановлении упомянутых названий ‘мужчина’ — ‘преследователь в древнепрусском и литовском [768], укажем, что предполагаемое значение *g u enā = ‘пришлая’ (ср. лат. venio) может исходить только из *g u en-/m- ‘идти, приходить’, лат. venio , нем. коттеп. Сопоставление же с литовск. genu , а равно и ст.-слав. женѫ ‘гоню’ без надобности усложняет дело и серьезно расходится с сущностью изложенных этимологии: и.-е. *g u hen(i)ō объединяет греч. θείνω, φονεύω, хеттск. kuen- , все — со значением ‘бить, убивать’, сюда же с известным изменением значения и литовск. genu , ст.-слав. женѫ ‘гнать’, собств. ‘гнаться за кем-либо с целью убить’. Это сопоставление дало бы маловероятное значение и.-е. *g u enā , слав. zena: ‘та, которую убивают (гонятся, чтобы убить)’. Очевидно, эта этимология ошибочна [769].

О наконечном ударении и.-е. *g u enā , унаследованном слав. zena , русск. жена , см. исследования Микколы [770]и Ю. Куриловича [771].

К слав. zena примыкает интересное литовск. zmona ‘жена, супруга. Это слово, как нам кажется, не может считаться самостоятельным образованием литовского языка. Указывают на его звуковую связь с zmones pl. ‘люди’, им. п. ед. ч. zmuo , вин. п. zmuni, др.-прусск. smunents человек, согласная −n- основа, ср. сопоставление литовск. zmones, zmona с лат. humanus , принятое X. Педерсеном вслед за И. Шмидтом и Р. Мерингером [772], хотя нельзя также забывать о характерном для литовского позднем аналогическом распространении редких в других индоевропейских языках древних основ (−п, −и).

Но самое странное в литовск. zmona — это значение ‘жена’, резко обособленное от значения других форм этого корня: ‘человек, люди’. Обособленность его еще больше бросится в глаза, если мы вспомним, что и.-е. *g u enā во всех формах по языкам имеет не только значение ‘жена’, но и ‘женщина’, причем последнее представлено не менее, если не более последовательно, чем первое. Ср. сосуществование обоих значений zena в славянском, где сопоставление древних и новых свидетельств позволяет говорить о более древнем значении ‘женщина’, вытесненном затем в ряде случаев другим значением. Ничего подобного нельзя сказать о литовск. zmona ‘жена’, историю значения которого в рамках литовского языка было бы трудно проследить. Это образование не находит также никакой поддержки в древнепрусском языке, хотя тот же корень со значением ‘человек’ древнепрусскому известен (латышский стоит в стороне, имея ныне названия cilveks ‘человек’, sieva, sieviete ‘женщина, жена’).

Таким образом, литовск. zmona , имеющее только значение ‘жена’ [773], как бы лишено собственной оригинальной истории в балтийском, тем более, что мы вообще не имеем сколько-нибудь древних примеров семантической связи терминов ‘человек’ и ‘жена’, ‘женщина’ в индоевропейском [774]. Это значит, что литовск. zmona ‘жена’ < zmon- ‘человек’ было бы явлением, единственным в своем роде. Нам кажется поэтому, что образование литовск. zmona ‘жена, супруга’ стало возможным под влиянием слав, zena ‘женщина, жена’ с последующей контаминацией с местными литовскими формами корня zmon- ‘человек’, ‘люди’ [775]. Контаминация одних лишь местных образований маловероятна, ибо литовское соответствие славянскому zena — *gena (ср. прусск. genna, genno) с обязательным велярным g не годилось для подобной контаминации. С другой стороны, ср. заимствованный литовский глагол zenytis ‘жениться’ < слав. zeniti se.