Яков Лурье - В краю непуганых идиотов. Книга об Ильфе и Петрове

Мысль об отмене денег действительно была осуждена и отвергнута в 1934 г. — как раз тогда, когда было объявлено о построении социализма в СССР. Но исходила эта идея вовсе не от «некоторых советских работников». Она была провозглашена еще Энгельсом, заявившим в «Принципах коммунизма», что «когда весь капитал, все производство, весь обмен будет сосредоточен в руках нации, тогда частная собственность отпадет сама собой, деньги станут излишними…» [159]. Включен был соответствующий пункт и в программу Коммунистической партии, принятую на VIII съезде в 1919 г. и сохранявшую силу до 1961 г.: «Пункт 15… Опираясь на национализацию банков, РКП стремится к проведению ряда мер, расширяющих область безденежного расчета и подготовляющих уничтожение денег». Разъясняя этот пункт партийной программы, В. И. Ленин писал, что «РКП будет стремиться к возможно более быстрому проведению самых радикальных мер, подготавливающих уничтожение денег, в первую очередь замену их сберегательными книжками, чеками, краткосрочными билетами на право получения общественных продуктов и т. д…» [160]. Поскольку в 1929 г. было заявлено именно о начавшемся строительстве социализма, реализация пункта 15 прямо ставилась на повестку дня. Разговоры об отмене денег в самое ближайшее время («через два месяца») можно найти у Ильфа и Петрова в рассказе 1929 г. «Московские ассамблеи» (Т. 2. С. 480).

Насколько это представление было в то время общепринятым, видно из повести М. Зощенко «Возвращенная молодость», где старый профессор Волосатое, готовый принять новую жизнь, не может понять только идею отмены денег:

Он никак не может отрешиться от понятия денег и никак не может понять жизни, в которой деньги не будут играть той роли, какая им предназначена… Он за социализм с деньгами…

Это мелочи! — смеется над ним его партийная дочь. — Ведь деньги — это вопрос привычки. Сознание изменит эту привычку. Или ты действительно думаешь с деньгами въехать в социализм?.. [161]

Но отмена денег не состоялась, и в романе, опубликованном в 1931 г., речь, естественно, шла о реальной обстановке тех лет. В этой обстановке миллион рублей, лежавший в чемодане у Остапа Бендера, действительно не мог обеспечить его владельцу признания и могущества. Прежде всего, это были тайные деньги — владеть такими суммами легально советский гражданин уже не мог. Именно поэтому единственная попытка Остапа Бендера поразить собеседников своим богатством оканчивается плачевно. Повторяя сцену из «Графа Монте-Кристо», в которой герой показывает банкиру Данглару миллион и этим потрясает его [162], Остап раскрывает чемодан с миллионом перед студентами, едущими с ним в купе международного вагона. Студенты, которым Остап сперва понравился своей общительностью и остроумием, немеют от изумления и спешат покинуть миллионера (с этим, кстати, связаны, по-видимому, слова Остапа в финале: «Графа Монте-Кристо из меня не вышло…»). Эпизод с миллионом часто трактуется как пример посрамления «анархического индивидуалиста» — советские люди не желают иметь с ним ничего общего. В романе сцена эта вовсе не воспринимается как торжество добродетели над пороком. Студенты, очевидно, считают, что перед ними аферист или шпион, во всяком случае, подозрительная личность. Но они не задают естественных в данном случае вопросов, не разоблачают Остапа. Они просто пугаются и ретируются. Их реакция — действительно нормальная реакция советских граждан: нежелание ввязываться в неприятную историю.

Что же именно доказали Ильф и Петров сюжетом «Золотого теленка» в обоих его вариантах?

Последние главы «Золотого теленка» доказывают лишь то, что в обстановке начала 1930-х гг. большое количество советских денег (вопроса о валюте Ильф и Петров не касались — это была особая проблема в те годы) не обеспечивало их владельцу немедленного получения важнейших жизненных благ. Но, прежде всего, если деньги не принесли великому комбинатору (как и его бывшему сподвижнику Шуре Балаганову, получившему от Остапа пятьдесят тысяч) счастья, то это не значит, что они потеряли всякую ценность. И костюм «Европа-А» в мельчайшую калейдоскопическую клетку, и бриллиантовый перстень, и лаковые туфли, и роскошные обеды — все это Бендер получил за деньги. Ими же можно было оплатить и путешествие в международном вагоне, и обед в ресторане, и номер в «Гранд-отеле». Правда, здесь уже обнаруживались трудности: номеров в гостинице обычно не оказывалось. Пришлось прибегать к дополнительным мерам, знакомым великому комбинатору по его прежней деятельности: выдавать себя за другого, заранее извещая телеграммами о приезде ответственного лица. В таких случаях номера в гостиницах и места в ресторанах находились, а оплачивать их Остап мог уже наличными.