Дмитрий Петров - Магия слова. Диалог о языке и языках

— Все это захватывающе интересно, но как бы нам не свернуть со столбовой дороги нашего разговора на тему «Язык и власть». Влияние политики на лексику одними переименованиями ведь не ограничивается. Однажды я спросил писателя Владимира Сорокина, одного из лучших, на мой взгляд, современных русских стилистов: «Чем отличается говно от дерьма?» Он засмеялся: все почему-то считают меня специалистом по этой коричневой субстанции. Но ответил: «Тем же, чем мудак от дурака. Дерьмо — культурный эквивалент говна. А говно — это просто говно. Это жизнь». И тогда я задал второй вопрос: «Оттуда во время языковой реформы 1950-1960-х годов в слове дерьмо появился мягкий кончик «ь» ? Раньше-то его не было. Вспомним Маяковского: «…роясь в сегодняшнем окаменевшем дерме ». Знаешь, что он сказал? «Реформа прошла в период хрущевской оттепели. Помягчали нравы — вот и на дерьме отразилось». Вообрази, политика отражается даже на орфографии! В чем ты видишь смысл лингвистических реформ именно для власти?

— Основной движущий мотив связан с централизацией власти, большим контролем…

— Большим контролем над языком?

— Да, чтобы через его общую норму осуществлять больший контроль над обществом. На практике это выглядит так. Есть понятие интерпретация . Мы можем обозначить явление в более негативной коннотации (со-значении) или в более позитивной. Простой пример: разведчик или шпион, боевик или повстанец . То есть в каждой синонимической паре — один и тот же человек, и делает он, в общем, то же самое. Но называем мы его по-разному — в зависимости от отношения к нему. Это первое, чем власть способна оказать воздействие на массовое сознание, общественное мнение и, соответственно, его отношение к какому-либо явлению.

Второй момент. Создавая единую лингвистическую норму, власть может юридически контролировать население. Закон немыслим без формулировок, и законотворчество невозможно без языкового творчества. Любое судебное разбирательство — это состязание слов. Виновен или невиновен? Оправдать или осудить? Самооборона или насилие? Изнасилование или по обоюдному согласию?

— Прости, прерву. В 2006 году на Священном Синоде Патриарх Алексий II сказал: «Сегодня убийство нерожденного ребенка называют прерыванием беременности , жизнь во блуде — гражданским браком , а корыстолюбие — материальной заинтересованностью».

— Совершенно четко подмечено. Так вот, устанавливая нормы определения каких-то деяний, власть устанавливает и свое отношение к ним, и последствия, которые они за собой влекут. Третий аспект: централизация власти через централизацию языка. Во Франции еще с XVIII века шла борьба за вытеснение всех провинциальных языков — провансальского, бретонского, корсиканского и т. д.

— Вытеснение конкретно откуда?

— Из образования и письменного обращения, а этого достаточно. Достаточно для того, чтобы низвести язык до уровня вымирания. Если ему не учат, на нем не пишут и не читают, его удел — удел отверженного. Он может влачить существование, но будет выполнять крайне ограниченные функции. Во Франции этот процесс начался еще при абсолютизме Бурбонов, очень активно продолжался в революционный период, да и не прекращался практически ни при одном режиме. Вообще, французское отношение к языку — очень государственническое. Для Франции и французов вопрос языка — один из фундаментальных. Это одна из стран, где борьба за сохранение и господство своего языка — краеугольный камень государственной политики: поддержка франкофонии во всем мире, вытеснение иноязычных произведений искусства и массовой культуры и недопущение заимствований в свой язык. Даже слово «компьютер» у них свое — ordinateur.

— События августа 2008 года подкинули нам с тобой немало материала на тему «Язык и власть». О всё более изощренном использовании языка как политического инструмента говорят уже даже не такие пафосные акции, как переименование Ленинграда в Санкт-Петербург, а мельчайшие, на первый взгляд, детали — вроде одной-единственной буквы в географическом названии, употребление или неупотребление которой сразу заявляет о политической позиции говорящего. Сейчас, если журналист в России скажет или напишет Цхинвали, Сухуми или Батуми , а не, соответственно, Цхинвал, Сухум и Батум , то грозит схлопотать ярлык антигосударственника. Как ты думаешь, скоро ли в российских СМИ начнут говорить Тифлис ?