Вардан Айрапетян - Русские толкования

Значение и смысл слова. Подумал вслух, строго говоря, не может служить значением сказал. То, что значением толкуемого слова нам служит слово же, похоже на словесное изображение мыслей литературного героя, будто он думал вслух, а писатель его слышал. Вернее, смысломслова толкователю служит некоторое другое слово, составное, и в этом особом качестве оно есть значение толкуемого слова. Говорить другим производно от говорить себе как слово, но как значение слова думать второе производно от первого. Значение относится к словесному толкованию, а смысл к мысленному пониманию, так их стоит различать. Значение — душа, «внутреннее тело» (М. Бахтин) слова, а смысл — дух. Не всякое понятое и понятное слово толкуемо. Сказочник, по нашей догадке, имел в виду и хотел сказать, что дед подумал вслух, но наше подумал вслух ему чуждо, он скажет свое сказал (вслух) себе. Здесь разница между косвеннойречью и прямой, между смыслом слова сказал и его мнимым значением, между достигнутым пониманием и негодным толкованием.

Толкование думать.«Сказал значит сказал.» Да, такое говорить первично. «Сказал себе.» Да, если никто, то сам. «Подумал.» Да, думать значит говорить себе. «Подумал вслух.» Да, дед подумал вслух. — У каждого из четырех ответов своя правда, но первый ответ не хочет, а остальные не могут быть толкованием сказал, они отвечают на другие вопросы. Это всё же нетолкуемое слово, хотя и значимое; но его можно развить (проконструкция): сказал > *сказал себе > *сказал вслух себе > *сказал вслух. Зато слово думать значит прежде всего говорить себе, с собой или про себя, вот пятый и последний ответ. Толкование думать и вообще толкование через род и отличие отвечает тройному требованию заменимости, разложимости и сводимости толкуемого слова. Замена слова значением связывает значение с окружением слова (значение способно сочетаться со всем тем, с чем сочетается слово в этом значении), разложение на род и отличие показывает его внутренний состав, а сведéние к «предшествующему и более известному» — рождение слова из значения. Толкуемое слово значимо, но не всякое значимое слово толкуемо: вопросов больше чем ответов, как желаний больше чем возможностей, а мыслей больше чем слов. Вопросе — ответного соответствия добиваются выдумывая недостающие ответы, и каждое слово получает толкование, даром что безответственное (отсюда порочные круги в словарях). У кого «на всякий спрос есть ответ» (ПРН, с. 411), тот врет; не на всякий вопрос о значении можно ответить прямо, всетолкуемость — произвол, отсебятина. Или же добиваются вопросе-ответного соответствия отказываясь от лишних вопросов, например объявив вопросы без ответа «псевдопроблемами». Но это лишает нетолкуемые значимые слова вроде сказал их значимости и, пожалуй, тоже произвол.

Правило замены слова значением, главное правило филологического толкования, основывается на том, что человек может сказать то, что думает. Думать в говорить то, что думаешь значит говорить себе. Замена думать его значением и потом вывод отличия из противоположного говорить дают говорить другим то, что говоришь себе. Но думать в говорить то, что думаешь значит и хотеть сказать, ср. Даль (СВРЯ, ст. Мысль): «Он мыслит уйти, хочет; здесь мысль уже перешла в хотенье.» Неоднозначное в каком-то окружении слово можно заменить в нем не одним значением. Рядом с говорить другим то, что говоришь себе получаем говорить что хочешь (сказать), а шире — «делать другим то, что делаешь себе» и «делать что хочешь»; называемая золотым правилом заповедь, например «Итак во всём, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними; ибо в этом закон и пророки.» (Матфей, 7.12, с параллельными местами), и антиправило «Делай что хочешь», единственное правило в уставе Телемской обители (Рабле, 1.57), оказываются в родстве.

Толкование своего слова. Свое слово незначимо, поэтому спросит о значении слова не тот, кто его сказал, а кто услышал и хочет понять. А толкование — ответ дает не спросивший («Вопрос и ответ предполагают взаимную вненаходимость.» — М. Бахтин, К методологии гуманитарных наук в ЭСТ 1, с. 371) и тем более не тот, чье это слово. Толкователь — третий, посредник (герменевт как Гермес) между говорящим и слушателем — спрашивающим. Но где безымянный сказочник, сказавший слово сказал? Его нет с нами: говорящий употребляет, а не называет свое слово, в разговоре слушателя и толкователя он не участвует. Это он третье лицо, отсутствующий, о ком говорят. «И вот мы теперь без него эту тайну разгадываем.» — концовка речи о Пушкине Достоевского; но предмет речи и мысли, «объект в процессе диалогического общения с ним превращается» — возвращается — «в субъект (другое я)», сказал Бахтин (запись 1970/71 в ЭСТ 1, с. 350). Говорящий может сам сказать то, что служит нам смыслом его слова, иначе это отсебятина, а не значение. Толкование не перевод, оно замкнуто относительно высказываний говорящего. Снова Бахтин (там же, с. 346): «Нельзя понимать понимание» — собственно говоря, толкование — «как перевод с чужого языка на свой язык.» Нельзя понимать толкование и как перевод на особый язык смыслов, на «семантический метаязык». Естественный вопрос после третьего, среднего ответа, переводящего слово сказал нашим подумал, вопрос, почему тогда так прямо и не сказано в сказке, помог догадаться, что дед подумал вслух. Значимо чужое слово, но толкуется свое: чужое слово переводится своим словом, которое уже нечем переводить, остается толкование. Толкователь не переводчик и не лингвист, он не усваивает чужие слова, а в самопознании отчуждает свои мысли. Для толкования не странного сказал пришлось от него отстраниться и признать его словом сказочника, а потом отстраниться от своего подумал.