Елена Коровина - Знаем ли мы свои любимые сказки? О том, как Чудо приходит в наши дома. Торжество Праздника, или Время Надежды, Веры и Любви. Книга на все времена

Дж. Тенниел. Безумное чаепитие. Иллюстрация к сказке «Алиса в Стране Чудес»

На прототипа Болванщика (в некоторых переводах – Шляпника) претендует еще и чудаковатый изобретатель Теофилиус Картер. В Оксфорде его прозвали Безумным Шляпником, поскольку он всегда носил цилиндр и не знал удержу в своих изобретениях. Между прочим, он изобрел эксцентричную кровать-будильник, которая будила спящего, в нужное время просто сбрасывая его на пол.

Изобразил ли Кэрролл себя в своих книгах?

Дж. Тенниел. Додо. Иллюстрация к сказке «Алиса в Стране Чудес»

Изобразил, и не однажды. В «Алисе в Стране Чудес» он появился под видом птицы Додо. Дело в том, что, знакомясь, он обычно заикался от смущения. Получалось: «До-до-доджсон». В «Зазеркалье» Кэрролл стал Белым Рыцарем, единственным, кто в странствиях Алисы предложил ей искреннюю помощь. И это была хоть и грустная, но карикатура на самого себя. Ведь Белый Рыцарь так и не научился жить во взрослой жизни.

Льюис Кэрролл, а вернее, Чарлз Лутвидж Доджсонс первых лет жизни видел мир как огромную игру-головоломку. Ведь он, родившийся 27 января 1832 года в Чешире (помните Чеширского Кота с его улыбкой?), никогда не испытывал недостатка в игре и партнерах. В его семье, где отец был приходским священником, имелось одиннадцать детей: четыре мальчика и семь девочек. Чарлз родился первым, так что ему было для кого напрягать фантазию и искать ответы на разнообразные вопросы. Правда, особо напрягаться не пришлось: фантазия у мальчишки лилась через край, а ответы словно рождались сами собой. Недаром исследователи отмечали, что по какому-то странному наитию он сам, без чьих-либо подсказок как-то сразу умел проникать в суть вещей и их устройство. Сначала это были игрушки: железная дорога, которую он выстроил сам, кукольный театр, опять же собственного изготовления. Потом появились разгадки головоломок, ребусов, шахматных задач. Ну а потом, уже став профессором, он начал разгадывать загадки самой жизни. И надо подчеркнуть, что и саму жизнь он видел как скопище головоломок и ребусов, разгадав которые попадаешь в другое скопище головоломок и ребусов – и так бесконечно.

Как и его персонаж Безумный Шляпник, Кэрролл вечно придумывал разные открытия, оригинальные, но совершенно ни на что не пригодные, как казалось тогда. Однако будущее показало, что они не столь уж и бесполезны. Просто место им нашлось не в викторианской Англии, а в будущем. Например, страстный любитель шахмат, Кэрролл изобрел дорожные доски – те самые, с магнитами, с которых фигуры не падают при тряске. Тогда это казалось мало кому нужным. Сегодня многие пользуются. Изобрел Кэрролл и заменитель клея, то есть бумагу, клеем смазанную. Тогда ею пользовались только девочки Лидделл, сегодня – любая секретарша.

На самом деле в книгах Кэрролла столько научных воззрений, задач и гипотез, что даже называть их сказками неудобно. Их образы и ситуации используются самыми солидными учеными, чтобы ярче и нагляднее объяснить современные научные представления о мире. Особенно часто обращаются к текстам Кэрролла его соотечественники – англичане. Так, эпизод, в котором Алиса в Стране Чудес то увеличивается до огромных размеров, то стремительно уменьшается, нередко приводится современными физиками как наглядная иллюстрация теории расширения и сжатия Вселенной. Выдающийся математик сэр Эдмунд Уиттекер в своей книге «Закон Эддингтона в Философии Науки», изданной в 1951 году в Кембридже, всерьез описывая уменьшающуюся Вселенную, вспоминает смешные уменьшения Алисы. А оксфордские педагоги, рассказывая студентам о бесконечно убывающей последовательности в математике, вот уже больше ста лет приводят пример бесконечных снов Алисы и Черного Короля: Алиса видит во сне Короля, который видит во сне Алису, которая видит Короля и т. д.

Интересно, что, меняясь в размерах, Алиса пытается вспомнить хотя бы некоторые совершенно устойчивые понятия – например, таблицу умножения. Что может быть устойчивее! Но четырежды пять у нее оказывается – 12, а четырежды шесть – 13. Снова парадокс? Не совсем. Дело в том, что Кэрролл пользуется различными системами счисления. Ведь если Алиса меняется в размерах, в «размерах меняются» даже цифры. В восемнадцатиричной системе счисления, использующей как основание 18, четырежды пять действительно будет 12. А четырежды шесть равняется 13 в системе счисления с основанием 21. Современники Кэрролла недоумевали: на что нужны все эти различные системы?