Айзек Азимов - Занимательная мифология. Новая жизнь древних слов

Греческие предания оказались настолько значимыми, что даже после распространения и укрепления христианства люди не считали себя воистину образованными, если не знали их. Образованные люди употребляли слова из мифов в своей разговорной речи, так что часть из них осталась в лексике. Поэтому следы греческих мифов могут быть найдены в любом европейском языке.

Например, сигнал полицейского автомобиля мы называем сиреной, тем же словом наречено и морское животное. Другая обитательница морей зовется медузой; а австралийский муравьед — ехидной. Мы слушаем поучения ментора, вчитываемся в слова бородатого нестора.

В каждом из этих случаев мы, не отдавая иной раз себе в том отчета, обращаемся к образам греческих мифов, где сирена была грозной опасностью для путешественников, Медуза и Ехидна — ужасными чудовищами, а Ментор и Нестор — смертными людьми.

Особенно частыми заимствованиями из древних мифов занимались ученые. Вплоть до самого недавнего времени латынь и греческий были общими языками ученых мужей всех национальностей. Когда необходимо было дать название какому-нибудь новому животному, планете, химическому элементу или явлению природы, обнаруживалось, что ученым разных стран неудобно для взаимодействия употреблять имена, взятые из своего родного языка. Возник обычай давать латинские или греческие имена, которые могли бы использоваться во всем мире.

Коль скоро греческие предания были хорошо известны, вполне естественным было брать слова из них. Так, например, когда в годы Второй мировой войны физики расщепили ядро урана, среди продуктов его распада открыли новый элемент, обладающий высокой степенью радиоактивности. Его назвали прометием в честь Прометея, мифологического персонажа, похитившего солнечный огонь и принесшего его людям.

Большинство из нас познакомились с греческими мифами в детстве. Мы привыкли воспринимать их только как интересные сказки или приключенческие истории. Но, как вы поймете, они куда более значительное явление. Они — часть нашей культуры, а наш язык, особенно язык науки, прямо происходит от них.

Поэтому мне хотелось бы в этой книге еще раз вспомнить некоторые из греческих сказаний и проследить, каким образом они дали жизнь современным словам и выражениям. Я хочу показать, каким образом эти старые-престарые сказания, живущие вот уже в течение трех тысяч лет, по-прежнему сопровождают нашу повседневную жизнь. Поняв мифы, мы лучше поймем и самих себя.

Так начнем же, как это делали греки, с самого начала.

Древние эллины представляли, что в начале начал Вселенная была субстанцией, где ничто не имело каких-либо определенных очертаний или формы и все было в беспорядке перемешано. Для них Вселенная была не более чем исходной материей, из которой ничего еще не было создано. Ее-то они и назвали Хаос .

Слово «хаос» по-гречески — «морской залив с широким входом». Английское слово «chasm», имеющее такое же значение, происходит от того же самого корня. Первобытный хаос можно представить как некое подобие космического пространства, в котором пока нет звезд и планет с определенными очертаниями, то есть нечто подобное клубящемуся и прозрачному пару. И была лишь пустота, свободное открытое пространство вроде морского залива. (Надо сказать, что, по мнению современных специалистов, именно такой и была Вселенная в начале своего существования.)

Мы по-прежнему используем слово «хаос» для обозначения совершенного беспорядка и неразберихи, даже если это всего-навсего комната с разбросанными вещами.

Это же слово дошло до нас и в другой, куда более знакомой нам форме, правда, узнать его в этой форме почти невозможно.

Около 1600 года фламандский химик Ян Баптист ван Гельмонт [1] Гельмонт Ян Баптист ван (1579–1644) — голландский естествоиспытатель, видный представитель ятрохимии. Ввел термин «газ». Впервые поставил опыты по изучению питания растений. исследовал пары, образующиеся при сжигании древесного угля. Его также заинтересовали напоминающие воздух пузырьки во фруктовом соке, постоявшем некоторое время при комнатной температуре.

Эти пары и другого рода «воздух» не были похожи на обычные вещества, знакомые химикам. Пары не обладали какой-либо определенной формой. Если они были заключены в емкость, то эта емкость казалась пустой. Такая субстанция, лишенная очертаний или формы, была примером хаоса. Ян Гельмонт решил дать этому веществу имя, подсказанное мифом. Его родным языком был фламандский (диалект голландского языка), поэтому он написал «хаос» в соответствии с фламандским произношением — «газ».