Леонид Кременцов: Русские поэты XIX века: Хрестоматия

Путь в глубины поэтического слова, внутрь метафоры, начинается с конкретного зрительного, слухового, любого другого чувственного образа, возникающего в читательском сознании при первом непосредственном знакомстве с поэтическим текстом. Забота о полноте, яркости, глубине этого первоначального образа – гарантия успеха.

Как этого добиться? Внимание, чуткость, воображение!

Кроме красок, которые щедро предоставляют поэту эпитеты, кроме сравнений, метафор и множества других изобразительных и выразительных средств языка, в распоряжении художника – аллитерации и ассонансы, специально рассчитанные на слух читателя.

«Роняет лес багряный свой убор…» Глаз радуется великолепию осенних красок. Слух улавливает чуть слышный звук – хрустят под ногой тронутые первым морозом скошенные былинки на увянувшем поле. Этот звук воссоздается тончайшей аллитерацией «с-р-з» в словах «сребрит мороз». Не всем и в особенности начинающим любителям поэзии дано всё это увидеть и услышать. Но тем-то еще и ценен, интересен мир поэзии, что предоставляет безграничные возможности для интеллектуального, эмоционального и эстетического развития и совершенствования личности.

«Чем отличаются стихи от прозы?» – вопрос, вызывающий иногда известные затруднения. Случается, отвечают: «В прозе нет рифмы, а в стихах она есть».

Рифма, в начале XIX века её иногда называли еще «краесогласием», безусловно играет важнейшую роль в поэзии. Повторение одинаковых или похожих звуков в стихе имеет не только музыкальное значение. Недаром же поэты стремятся рифмовать самые важные для них слова. Хорошая рифма облагораживает стих, придает ему оригинальность. В рифме бывает видна творческая индивидуальность поэта. Друг Пушкина поэт В.К. Кюхельбекер признавался: «…рифма очень часто внушала мне новые неожиданные мысли, такие, которые бы мне никоим образом не пришли бы на ум, если бы я писал прозою; да, мера и рифма вдобавок учат кратко и сильно выражать мысль, выражать её молниею: у наших великих писателей в прозе эта же мысль расползается по целым страницам».

В стиховедении рифме отведено почетное место. О ней написаны книги и трактаты. Установлено, что по ударению рифмы делятся на мужские (когда ударение падает на последний от конца слог строки: «голубом – родном»), женские (когда под ударением находится второй от конца строки слог: «одинокой – далёкой») и дактилические («странники – изгнанники», здесь ударение находится на третьем слоге от конца строки).

«Ну, женские и мужеские слоги! – шутливо командовал Пушкин своим рифмам. – Слушай! Равняйся… и по три в ряд в октаву заезжай!»

Однако самые обширные знания в стиховедении, самое виртуозное владение рифмой и другими поэтическими средствами и приемами не в состоянии сделать человека истинным поэтом. Пятнадцатилетний Пушкин совершенно справедливо утверждал: «Не тот поэт, кто рифмы плесть умеет и, перьями скрыпя, чернила не жалеет».

Несмотря на всю важность, всё значение рифмы, не в ней отличие стихотворной речи от прозаической. Хотя бы потому, что бывают белые стихи, т. е. стихи без рифмы. Таково, например, известное стихотворение Пушкина «Вновь я посетил…». Стихи отличаются от прозы особенной ритмической организацией. Этот ответ не означает, что в художественной прозе нет ритма. Он есть. Но в прозе ритм однопланов, однозвучен. А в стихах ритм создается чередованием ударных и безударных гласных звуков; ритмично чередование количества слогов в строках, ритмична по своей природе рифма и т. п. Специалисты-стиховеды утверждают, что в стихе на разных уровнях – звуковом, синтаксическом, строфическом и т. д. – насчитывается более десяти различных ритмов. Их сложное перекрещивание-переплетение создает ритмический музыкальный рисунок стихотворения.

Итак, есть много средств, с помощью которых из простого слова возникает слово художественное, поэтическое, несущее иной смысл, иное качество и имеющее иную функцию. Цель этого слова – пробуждать в человеке ум и душу, «воспитывать совесть и ясность ума» (А.П. Чехов).

В.Г. Белинский считал, что «Поэзия есть выражение жизни или, лучше сказать, сама жизнь. Мало этого: в поэзии жизнь более является жизнью, нежели в самой действительности».

История русской словесности полна парадоксов. Нет ничего удивительного в том, что одно и тоже произведение прочитывается по-разному не только в разные времена, но и разными людьми, живущими в одну эпоху. В конце концов, свободно созданное произведение и восприниматься может независимо даже от того, что собирался сказать в нём автор.