Виктор Петелин - Мой XX век - счастье быть самим собой

А пока представлю еще одного «новобранца» издательства «Советский писатель». Не припомню как, но примерно в это же время в нашей редакции появился Евгений Иванович Носов. «Еще один Носов? – шутили в редакции. – Не хватит ли нам Николая Николаевича Носова!»

Плотный, немногословный, смущенно улыбающийся, по-провинциальному неповоротливый, Евгений Иванович вручил нам небольшой сборничек своих рассказов. Николай Иванович Родичев поручил рукопись прочитать мне, а второй экземпляр отправил кому-то из наших постоянных рецензентов. Выяснилось, что Евгений Носов уже опубликовал в курском издательстве небольшие сборнички, прорывался и на страницы местных газет и журналов, но в столице почти неизвестен.

Рассказы Евгения Носова просты, бесхитростны, с незатейливым сюжетом и будничными человеческими судьбами. Но за рассказанным на страницах – светлая, благородная, чувствительная душа истинного художника, воспринимающая радости и переживания своих героев как свои собственные. Покорил он меня своей простотой, за которой легко угадывалось глубокое сопереживание своим героям, какой бы «мелочи» в их жизни это ни касалось. Покорил и настоящим русским языком, умением лаконичными средствами рассказа или короткой повести лепить характеры, в достоверность которых веришь.

Мы не раз встречались, о чем-то разговаривали, говорили о том, что нужно включить в сборник все готовое, что у него есть: пробиться в план выпуска «Советского писателя» не так уж легко, конкуренция огромная, но редакция настоятельно рекомендует издать сборник рассказов и повестей Евгения Носова, и членам правления пришлось с этим согласиться.

Так книга «Где просыпается солнце» вышла в свет. Вскоре после этого увиделись мы в общежитии Литературного института, на улице Руставели, а на соседней улице Милашенкова я обитал с мамой. В комнате студента Игоря Лободина шел пир, как говорится, горой: Евгений Иванович встретился со своими земляками, курянами, по случаю выхода его книжки. Ну а как же без редактора? Так и я появился в этой талантливой компании будущих писателей. Разговоры, тосты, но меня привлекла женщина необыкновенной красоты, пожалуй, даже не красоты, а какого-то неповторимого своеобразия, какой-то необыкновенной светоносности, настоящей женственности. Я, конечно, как человек холостой, попытался поухаживать за ней, но она тут же охладила мой пыл: «Я другому отдана и буду век ему верна». И посмотрела на героя нашей пирушки. А Евгений Иванович, как бы не замечая моих пустых поползновений, вытащил очередную свою книжку (в этот день он многих одарил своей книжкой) и написал:

«Виктору Васильевичу Петелину, перед которым я робею и теряюсь: перед его умной скептической улыбкой, перед его чистой русской интеллигентностью, человеку, который вытащил меня за мои неандертальские уши, с вечной благодарностью.

Бутырки, 10 марта 1965 г. Женя».

Вот такую ироническую надпись предпослал книжке, которую мы вместе с ним издали в «Советском писателе». Конечно, я сделал все так, как просил Евгений Иванович Носов, мощный талант которого открылся мне много раньше других его почитателей.

Хороший урок я получил в тот вечер. Публикую здесь несколько писем Евгения Ивановича, в которых тоже есть некоторые подробности того великого времени, ушедшего для нас с ним безвозвратно.

«Виктор Васильевич!

Извините, что тотчас не ответил на Ваше письмо. Думал написать, как только закончу новый рассказ, тем более я его уже буквально дописывал, когда мне вручили Ваш конверт. Но непредвиденная переделка немного задержала. Так что не сочтите мое непонятное молчание за непочтительность Собакевича.

Недавно я получил экземпляры договора, подписал и выслал. По наведенным издательством справкам соотношение новых и переиздаваемых вещей такое: 6,5 л. и 4,5 л.

Мне не хотелось бы такого значительного процента переиздания, и потому посылаемую Вам «Варьку» можно было бы поставить вместо чего-то. Я думаю, следует изъять «Портрет». Я, правда, не очень разбираюсь в тонкостях издательских договоров и не знаю, возможна ли какая-либо перестановка «мебели» в сборнике после подписания договора. Но если это все же как-то можно сделать, то очень Вас прошу поправить интерьер книжки.

Мне самому трудно судить о своей новой вещи, но хотелось, чтобы «Варька» получила Ваше признание. Мне хотелось создать образ девчонки-подростка, очень непосредственной натуры, внешне некрасивой, неровной характером, подчас грубоватой, но стихийно одаренной чувством красоты и к тому же переживающей период предъюношеских смутных ощущений близкого счастья.