Виктор Петелин - Мой XX век - счастье быть самим собой

На следующий день после конференции один из сотрудников нашего отдела, либерал-демократ по своему духу, подал заявление об уходе из ИМЛИ в знак протеста против того, что, дескать, происходит в институте. Но руководство сделало вид, что ничего особого не произошло.

Осенью мы издали «Тихий Дон» в Воениздате и сборник «Шолохов на изломе времени», а в январе 1996 года Шолоховская группа прекратила свое существование. Так «аукнулась» конференция.

Не раз я писал директору ИМЛИ, что он совершил административную ошибку, распуская Шолоховскую группу и изымая шолоховскую тему из планов ИМЛИ. Но он был неумолим, предложив, правда, обратиться в Российский государственный научный фонд (РГНФ) с просьбой о гранте на эту тему. Почему в ИМЛИ нельзя, а по гранту РГНФ можно – этот вопрос по-прежнему остается без ответа...

Круто изменилось отношение к Шолохову в ИМЛИ после того, как удалось выкупить у родственников В.М. Кудашева черновики и беловики рукописи первых двух томов «Тихого Дона», которые Шолохов оставил у друга еще в 1929 году, когда отпала в них надобность (роман опубликован в журнале «Октябрь», в «Московском рабочем» выходит одно издание за другим, а комиссия, просмотрев рукописи и опубликованный роман, полностью убедилась в авторстве Шолохова и известила об этом советскую общественность).

Была создана новая Шолоховская группа во главе с Феликсом Кузнецовым, директором ИМЛИ. О первых результатах ее работы можно судить по его публикациям.

Недавно в «Литературной газете» была опубликована статья Феликса Кузнецова «Творческая история «Тихого Дона». К спорам об авторстве романа». Возможно, статья не обратила бы на себя внимание – настолько мало в ней свежего материала и собственных наблюдений. Но в основу статьи «положен доклад на научной сессии отделения историко-филологических наук РАН 17.12.2002 г.». К тому же представил этот доклад член-корреспондент АН и директор ИМЛИ имени A.M. Горького. А это уже обязывает отнестись к публикации серьезно.

Статья-доклад начинается вызывающе: «Тихий Дон» – великая книга русской литературы XX столетия, наиболее полно и зримо выразившая величие и трагедию исторического пути нашего народа в минувшем веке. Между тем творческая история романа «Тихий Дон» в филологической науке раскрыта крайне поверхностно, что дает основание для различного рода спекуляций вокруг авторства романа...» (см.: Литературная газета. 2003. 29 января – 4 февраля).

Здесь высказано сразу две неправды... Издавна творческая история «Тихого Дона» интересовала всех критиков, литературоведов, историков, всех, кто занимался творчеством Шолохова. Тема тщательно изучена, опубликованы статьи, монографии. Давным-давно были известны слова Шолохова о том, что одним из прототипов Григория Мелехова был Харлампий Ермаков. «Жил на Дону один казак», – признался Шолохов журналисту (Известия. 1937.31 декабря). Но у «реального лица» он взял лишь «служивскую биографию», некоторые эпизоды его жизни, рассказанные им самим. И письмо Шолохова Ермакову давно известно, извлеченное К. Приймой из Ростовского архива. Еще лет 50 назад Шолохов расспрашивал о Ермакове и Мелехове, а потом сам тщательно изучил характер Харлампия Ермакова, расспрашивал старожилов, краеведов, дочь Ермакова... Результаты своих расследований опубликовал в статьях и книгах. Здесь лишь коротко скажу: Харлампий Ермаков и Григорий Мелехов – личности абсолютно разной глубины и психологической наполненности.

И об этом десятки лет назад высказал свои глубокие суждения краевед Лосев, подводя итоги своего разговора с Приймой:

– Как видишь, кое-что из биографии Ермакова совпадает с контурами судьбы Григория Мелехова... Но не очень многое! К примеру, той личной драмы, что была у Григория в «Тихом Доне», – у Харлампия не было, не знал он ее, не ведал. Не было у Харлампия распрей ни с родным отцом, ни с приемным. Не бросал он родной дом, не уходил батрачить к пану. Не было у Харлампия ни Натальи, ни Аксиньи, хотя душенька – сестра милосердия – имелась. Не было и того, что великий художник вдохнул в душу Григория – страсти, неистовости личного обаяния, мучительного поиска правды(...).

– Скажите, а не было ли такого случая в жизни Ермакова, чтобы он в Вешках выпустил из тюрьмы около ста арестованных красных?

Шолохов в третьей книге романа рассказывает нам о таком событии в жизни Григория Мелехова...

– С Ермаковым такого случая не было и быть не могло, – сказал Лосев. – Он скорее всего расстрелял бы их!