Виктор Петелин - Мой XX век - счастье быть самим собой

Приходит к Кузьме старый дед Гордей, приходит с тем малым, что мог он «выклянчить» у сына. Для него и пятнадцать рублей большие деньги, но он их отдает с радостью. Все здесь очень трогательно: и то, как дед растерялся от страха, что Кузьма не возьмет добытые им деньги; и то, как он обрадовался, когда Кузьма с внутренним сопротивлением все-таки взял эти деньги.

Дед Гордей недаром рассказывал Кузьме, как в давние времена люди помогали друг другу: «Когда у нас раньше бывало, чтоб деревенские друг дружке за деньги помогали? Хоть дом ставили, хоть печку сбивали – так и называлось – помочь. А теперь все это за деньги... Везде выгоду ищут – ну не стыд ли?»

Как видите, эта позабытая форма крестьянского бытия – бог в помочь – иногда проявляется. Человек не одинок. Всегда ему придут на помощь люди. И эта светлая по своей тональности мысль окрашивает всю повесть.

В поисках денег начинается тяжкий путь Кузьмы, человека совестливого, прямодушного, чуткого к чужому горю, сердечного, застенчивого до стыдливости. Ему совестно, что из-за его беды остаются без зарплаты специалисты колхоза (по предложению председателя они отказались от зарплаты в пользу пострадавшего); ему горько видеть, как Евгений Николаевич, обещая ему дать сто рублей, усиленно подчеркивает, какое большое дело он делает. Добро, оказываемое людям, не должно быть громким, иначе оно теряет свою силу. А Евгений Николаевич, давая деньги, при этом трезвонит по всей деревне, чтоб люди знали, какой он добрый. И Кузьма уже не рад этой помощи. Эгоистическая доброта тем и отличается от подлинной доброты, что делается не во имя ближнего своего, а для собственного возвеличивания, для утверждения собственного авторитета. Истинная доброта молчалива, а не кричит о себе на всех перекрестках.

В связи с этим вспоминается мне рассказ матери. Самое страшное горе – пожар. В одночасье человек мог оказаться на улице в чем мать родила: без крова, без лошадки, без всего нажитого. И вот когда случалось такое в деревне – люди помогали, чем могли. Однажды дед отвез погорельцу воз ржи и воз соломы для крыши. А через год начисто сгорели наш дом и подворье. Помогал каждый, чем мог. Вот так от деда к отцу, от отца к сыну сформировалась эта черта русского человека – помогать в беде.

Об этом и говорится в повести Валентина Распутина. Человек должен усвоить простую истину: никто не застрахован от неожиданностей, от случайной беды. «Живешь, живешь и не знаешь, с какой стороны тебя огреют...» Еще вчера все ладно было, а сегодня сердце окутано тучами, а белый свет не мил, и можно потерять веру в людей, не торопящихся на выручку.

Плохо остаться одиноким в беде. Если остался одиноким, значит, либо люди плохие, либо сам ничего не стоишь. А если не хочешь остаться наедине с бедой, надо знать, что если сегодня не поможешь человеку, то завтра ты окажешься в таком же положении. «А завтра кто-то другой на очереди. Может, не из нашей, из другой деревни, а потом и до нашей снова дойдет – до меня или еще до кого. Вот и надо держаться друг за дружку». В этих словах Василия выражена исконная черта ушедшего в прошлое русского деревенского быта. И ничем вроде не помог: денег он не принес, но пришел разделить горе с другом, поддержать добрым словом, поднять настроение.

Шутка разрядила гнетущую атмосферу. Кузьма повеселел. И горе показалось уже не таким тяжким. «Рядом с Василием Кузьма чувствовал себя легче, и беда его не стояла теперь комом в одном месте, а разошлась по телу, стала мягче и как бы податливей».

Трудно, ох как трудно вот так ходить и просить денег! Василий не дал, у него нет. Но вот Степанида не дала. Евгений Николаевич дал, но растрезвонил на всю деревню. И ничего не сделаешь.

«...Больше половины из тысячи он с грехом пополам достал. Ходил, унижался, давал обещания, где надо и не надо напоминал о ссуде, боясь, что не дадут, а потом, стыдясь, брал бумажки, которые жгли руки и которых все равно было мало». И теперь вот, в поезде, вспоминает день за днем свой страдный путь по мужицким дворам. А ведь все могло быть по-другому. Ему трудно признаться в этом самому себе. Он такой, что ему тяжело просить, совестно брать, а выхода нет. Вот и ходил, просил, одновременно страдая и мучаясь от неправоты этого заведенного порядка. И ему снится сон: будто на общем колхозном собрании принимается решение помочь Кузьме и Марии, сброситься по пять рублей на брата и выручить человека из беды. «И вот стол, за которым сидели Кузьма и Мария, – уже не стол, а ларь и в него со всех сторон, из многих-многих рук падают деньги. Через пять минут ларь полон. Мария не выдерживает, плачет, и слезы, как горошины, падают на деньги и со звоном скатываются внутрь». Вот безболезненный выход из положения. Кузьма боялся даже подумать об этом, но где-то внутри эти мысли таились, и это тайное пробилось во сне. Видится Кузьме, будто едет он в машине со специальным устройством, которое останавливает машину только там, где есть деньги. Он стучит в окно, ему выносят деньги, и он едет до следующего дома, и все повторяется снова.