Тимур Радбиль - Основы изучения языкового менталитета - учебное пособие

Не слишком ли мы потому преувеличиваем утилитарное, практическое назначение языка быть просто средством общения? Не слишком ли много всего «лишнего» в нашем языке для выполнения чисто коммуникативной задачи? В принципе самодостаточным средством коммуникации (и только им!) является телефон.

А язык – это какое-то уж очень странное средство коммуникации, которое меняет самих коммуникантов, да еще и диктует им, о чем и как коммуницировать. Язык – это, конечно, нечто большее, чем просто коммуникация. Это, как модно сейчас говорить, «виртуальная реальность», которая предназначена для порождения бесконечного множества других «виртуальных реальностей» в нашем опыте и за пределами нашего опыта.

Язык – это своего рода бесконечный философский трактат на любую тему и бездонное художественное произведение обо всем. Об этом хорошо написал О.А. Корнилов, утверждая, что «помимо всего прочего язык – это вместилище души, духа народа, это коллективный продукт национального творчества[здесь и далее выделено автором. – О.К.], которым можно пользоваться не только для конкретных нужд общения, сообщения и хранения информации, оформления логических операций, но и для того, чтобы просто наслаждаться им, созерцать его богатство и неповторимость. Каждый этнический язык – это уникальное коллективное произведение искусства, неотъемлемая часть культуры народа, орган саморефлексии, самопознания и самовыражения национальной культуры»[Корнилов 2003: 133].

Так постепенно вырисовывается и предмет нашего исследования – национальный языковой менталитет. По сути дела, изучение языкового менталитета – это ответ на два взаимообусловленных вопроса: каким образом народ влияет на свой язык, и каким образом язык влияет на народ. Ответ на эти два вопроса очень непрост, потому что языковой менталитет не дан нам непосредственно, а слова и выражения нашего языка свидетельствуют о нем не прямо, так сказать, в ассертивной части своей семантики. То, что стол, например, это не просто предмет мебели, а воплощение культурно-значимой для русских идеи гостеприимства, не содержится в словарном толковании лексемы стол. Все это надо реконструировать, точно так же, как астрономы реконструируют размеры и свойства отдаленных от нас на тысячи световых лет светил по наблюдаемому реликтовому излучению.

В языке рассыпано множество «ключей» к пониманию особенностей нашего образа мышления и нашего характера – надо только отыскать эти ключи. А. Вежбицкая в свое время правильно говорила о том, как трудно дать исчерпывающее толкование содержания какого-либо этноспецифичного концепта (к примеру, русского концепта тоска) для иностранца. Ну а для русского, вы думаете, легче? Мы ведь и сами не понимаем концептуального содержания ключевых слов своей собственной национальной культуры: мы просто живем в этих словах, и при этом, незаметно для нас самих, оцениваем мир и действуем в мире сообразно этим словам.

Так перед нами встает проблема метода – как изучать языковой менталитет? Можно, конечно, взять сборник пословиц В.И. Даля и выписать оттуда сотню-другую пословиц о дураках, а потом сделать вывод о роли глупости в русской культуре. Но беда в том, что на эту сотню-другую найдется третья-четвертая сотня, восхваляющая русский ум и умников.

Мы решили пойти несколько иным путем. Этот путь идет от А. Вежбицкой и Ю.Д. Апресяна (только лишь в качестве условной точки отсчета, потому что до них и рядом с ними надо бы назвать еще Й. – Л. Вайсгербера, Э. Сепира и Б.Л. Уорфа, А.Ф. Лосева, Н.Д. Арутюнову и др.) к современной новомосковской школе концептуального анализа Анны А. Зализняк, И.Б. Левонтиной и А.Д. Шмелева, к работам В.Г. Гака, Ю.Н. Караулова, Е.В. Рахилиной и др. Речь идет о способах выявления неявного, имплицитного концептуального содержания, скрытого в пресуппозитивной части семантики единиц современного языка.

Согласно этой точке зрения, релевантными в плане изучения национально-обусловленных представлений о мире в языке будут только такие представления, формирующие картину мира, которые входят в значения слов в неявном виде, так что человек принимает их на веру, не задумываясь: «Иначе говоря, пользуясь словами, содержащими неявные смыслы, человек, сам того не замечая, принимает и заключенный в них взгляд на мир. Напротив того, смысловые компоненты, которые входят в значение слов и выражений в форме непосредственных утверждений, могут быть предметом спора между разными носителями языка и тем самым не входят в общий фонд представлений, формирующий языковую картину мира» [Зализняк, Левонтина, Шмелев 2005: 9].