Тимур Радбиль - Основы изучения языкового менталитета - учебное пособие

Даже такое базовое свойство языка как знаковость, ведущее к символизму языкового мышления, обусловлено чисто человеческим способом думать о мире, наделять смыслом окружающие его вещи, которые вне человека ни в каком смысле не нуждаются и, следовательно, его не имеют. Ведь что есть знак? Это qui pro quo – «одно вместо другого», т. е. специально придуманный нами «заместитель» реального предмета в нашей мысли для удобства оперирования с этим предметом, эдакий «посредник» между мыслью и предметом. Но разве не лучше было бы постигать мир напрямую, безо всяких «посредников»? Конечно, лучше. Видимо, так и делают великие святые, мистики-визионеры и индийские йоги. Только для этого нам всего-навсего придется отказаться от языка – носителя этой именно человеческой способности представлять мир в знаках.

Той же человеческой способностью мыслить о мире предопределено и такое сокровенное свойство языка, как его пропозициональность – наличие в нем субъектно-предикатной структуры. Еще А.А. Потебня догадывался, что главное свойство любого языка – это то, что в нем есть подлежащее и сказуемое. Это отнюдь не формальные особенности синтаксического строения мировых языков. Это отражение чисто человеческого способа осмыслять внешнюю по отношению к нему, чувственно-воспринимаемую реальность. Сначала в хаосе беспорядочных впечатлений мы должны что-то увидеть, на чем-то остановить свое внимание, выделить нечто в качестве отличного от чего-то другого, т. е. осуществить акт референции. Это и будет субъект мысли и, значит, языка. А потом выхватить некий признак или атрибут, которым это нечто отличается от другого и приписать его субъекту, т. е. осуществить акт предикации. Так у нас получился и предикат, логическое сказуемое и, значит, сказуемое в языке. Объединенные вместе, связанные воедино носителем модальности – человеком, они и дают нам пропозициональ ную, т. е. мыслительную структуру, универсальную основу нашей познавательной деятельности в мире. А нельзя ли обойтись без такого сложного способа осмыслять реальность и понять суть всего сущего сразу, в ее нераздельности? Можно, но для этого надо обладать сверхъестественными трансцендентными способностями и отказаться от языка.

Практически любое свойство языка, которое общей теорией языка признается базовым и универсальным, по большому счету обусловлено не какими-либо всеобщими законами существования информационных систем, а, грубо говоря, несовершенством человеческой природы. Язык в этом плане представляет собой незаменимое адаптивное средство, средство приспособления человека к среде посредством информационного и иного воздействия на нее. С этим связана и креативность языка, то его творческое начало, о котором писал В. фон Гумбольдт. Именно это начало призвано как-то восполнять наше несовершенство и двигать нас все дальше и дальше по бесконечному и тернистому пути познания.

II. Антропоцентризм субъективный.Данный аспект, или сторона антропоцентризма как фундаментального свойства языка, высвечивает тот факт, что язык не только «подверстан», так сказать, под человека вообще, под человечество или этнос как совокупного коллективного субъекта языка. Реально все свойства и категории языка «подверстаны» под индивидуального субъекта – под говорящего. Это, условно говоря, субъективный антропоцентризм языка, или просто – субъективность (в другой терминологии этот же комплекс свойств именуется эгоцентризмом языка).

Ю.С. Степанов пишет об этом: «… язык есть семиотическая система, основные референционные точки которой непосредственно соотнесены с говорящим индивидом». Это означает, что все аспекты языковой деятельности организуются Я говорящего, и все его черты определяются именно точкой зрения говорящего: «Субъективность в языке есть способность говорящего присваивать себе язык в процессе его применения, отражающаяся в самом языке в виде особой черты его устройства [выделено нами. – Т.Р.]» [Бенвенист 1974: 14]. Если сравнить язык с бесконечно большим и бесконечно глубоким художественным произведением, то это будет произведение, написанное не от 3-го, а от 1-го лица.

Э. Бенвенист в своей замечательной статье «О субъективности» пишет, что и вообще – язык возможен только потому, что каждый говорящий представляет себя в качестве субъекта, указывающего на самого себя как на Я в своей речи. В силу этого Я конституирует другое лицо, которое, будучи абсолютно внешним по отношению к моему «я», становится моим эхо, которому я говорю «ты». Полярность эта к тому же весьма своеобразна, она представляет собой особый тип противопоставления, не имеющий аналога нигде вне языка. Она не означает ни равенства, ни симметрии: «ego» занимает всегда трансцендентное положение по отношению к «tu», однако ни один из терминов немыслим без другого. Положение человека в языке неповторимо [Бенвенист 1974: 294–295].