Надежда Лыкова - История языкознания в текстах и лицах

<���…> Сократ – Возможно, ты и говоришь что-нибудь дельное, Гермоген. Рассмотрим. Каким именем, говоришь, кто установил называть всякую вещь, это и есть имя всякой вещи?

Г. – Мне так кажется.

С. – Называет ли частное лицо или община – безразлично?

Г. – Да, я утверждаю. <���…> (АТЯиС: 41).

С. – <���…> Итак, не следует ли и нам сначала отделить гласные, затем из остальных, по видам, безгласные и притом беззвучные <���…>, а также те, которые, не будучи гласными, не являются и беззвучными; и среди самих гласных все те, которые имеют отличный друг от друга вид? И после того как мы все это разделим, хорошо бы разделить и все то сущее, чему надо назначить имена, если только есть нечто, к чему все восходит, подобно тому как это было у букв алфавита, на основании чего можно узнать самые вещи, и есть ли у них определенные виды, так же точно, как и у букв алфавита? Хорошо рассмотрев все это, надо уметь соотнести каждую вещь по сходству, придется ли отнести одно к одному, или многое к одному, смешав это многое, подобно тому как живописцы, желая отобразить что-либо, наносят на картину иногда только пурпур, иногда другую краску, а бывает и так, что смешивают много красок, как, например, когда они составляют краску телесного цвета, или что-нибудь другое в этом роде, думается, сообразно тому, как, по их мнению, всякое изображение нуждается в той или иной краске. Так и мы будем соотносить буквы алфавита с вещами – и одну к одной, где это нам покажется нужным, и многие, создавая то именно, что называют слогами, и соединяя между собой слоги, из чего составляются имена и речения; а из имен и речений мы опять-таки составим уже нечто великое, прекрасное и целое; подобно тому как там – с помощью живописи – живое существо, здесь – с помощью ономастики или риторики или каким бы то ни было такое искусство – предложение. <���…> (АТЯиС: 53–54).

С. – А буква ро, как я говорю, тому, кто устанавливал имена, показалась прекрасным орудием движения в смысле уподобления порыву, и он часто пользуется ею для этого. Во-первых, в самом слове ρεϊν (течь) и ροη (течение) он подражает порыву с помощью этой буквы <���…>. Он замечал, думается, что язык при произнесении ро совсем не остается в покое, а приводится в сильное сотрясение <���…>. А буквой ι ( йота ) он воспользовался для всего тонкого, что может легче всего пройти через все. <���…>. Заметив, что язык больше всего скользит на λ ( ламбде ), он в целях уподобления дал имя гладкому (λεία), <���…>, лоснящемуся (λιπαρον) и склеивающему (κολλωδες) и всему подобному. <���…>. И все прочее законодатель, по-видимому, приводил таким же образом к буквам и слогам, когда создавал для каждой вещи знак и имя, а затем уже из букв и слогов составлял прочее путем подражания. <���…> (АТЯиС: 54–55).

С. – Выражать вещи могут и подобные и неподобные буквы, случайные, по привычке и договору. <���…> Ведь по привычке, видимо, можно выражать вещи как с помощью подобного, так и с помощью неподобного (ИЛУ ДМ: 135).

С. – Я хочу сказать вот что: случается, что одни живописцы – хуже, а другие – лучше?

К. – Разумеется.

С. – Следовательно, так же и у законодателей: у одних то, что они делают, получается лучше, у других хуже. <���…>. Так что и среди имен одни будут хорошо сделаны, а другие – худо. <���…> Ведь ясно, что первый учредитель имен устанавливал их в соответствии с тем, как он постигал вещи. <���…> Значит, если он постигал их неверно, а установил имена в соответствии с тем, как он их постигал, то что ожидает нас, доверившихся ему и за ним последовавших? Что, кроме заблуждения? <���…>

С. – Ведь имя тоже в некотором роде есть подражание (μίμημα), как и картина. <���…> Да ведь смешные вещи, Кратил, творились бы с именами и вещами, которым принадлежат эти имена, если бы они были во всем друг другу тождественны. Тогда все бы словно раздвоилось, и никто не мог бы сказать, где он сам, а где его имя (ИЛУ ДМ: 139).

С. – Искусство наименования, видимо, связано не с таким подражанием, когда кто-то подражает этим свойствам вещей. Это дело с одной стороны музыки, а с другой – живописи. <���…> А подражание, о котором мы говорим, чт́о собой представляет? Не кажется ли тебе, что у каждой вещи есть еще и сущность? <���…> Так что же? Если кто-то мог бы посредством букв и слогов подражать в каждой вещи именно этому, сущности, разве не смог бы он выразить каждую вещь, которая существует? Или это не так?