Владимир Напольских: Введение в историческую уралистику

Хотя две части книжки напрямую не связаны друг с другом, для полного вхождения в предмет необходимо, всё-таки, уделить внимание и второй части, как бы это ни казалось трудно. Многие проблемы исторической уралистики лишь упомянуты в первой части, для многих там просто не нашлось места.

К сожалению, по ряду причин я не смог снабдить книжку должным количеством иллюстраций, прежде всего — карт. Остаётся только отослать читателя к другим работам, в частности — к подборке карт, схем и тому подобных носителей информации из разных источников в [Szíj 1990].

В заключение хочу поблагодарить моих коллег, в дискуссиях, обменах информацией и идеями с которыми рождались и «обкатывались» положения этой книжки: Джеймса Мэллори (Белфаст), Ларса-Гуннара Ларссона, Хокана Рюдвинга (Уппсала), Герхардта Дёрфера (Гёттинген), Юху Янхунена, Аско Парполу, Фолькера Рыбацки (Хельсинки), Вацлава Блажека (Пржибрам), Петера Вереша (Будапешт), Аарона Борисовича Долгопольского (Хайфа), Тиита-Рейна Виитсо (Таллин), Ивана Михайловича Стеблина-Каменского, Альберта Викторовича Шевченко, Александра Григорьевича Козинцева, Кирилла Васильевича Чистова, Александра Ивановича Терюкова (Санкт-Петербург), Анатолия Павловича Журавлёва (Петрозаводск), Михаила Фёдоровича Косарева, Дмитрия Александровича Крайнова (Москва), Валерия Валентиновича Никитина (Йошкар-Ола), Игоря Борисовича Васильева (Самара), Александра Константиновича Матвеева, Валентину Трофимовну Ковалёву (Екатеринбург), Андрея Владимировича Головнёва (Тобольск), Леонида Анатольевича Наговицына, Римму Дмитриевну Голдину, Владимира Емельяновича Владыкина, Сергея Константиновича Белых, Кронида Ивановича Корепанова, Александра Геннадиевича Иванова, Леонида Дмитриевича Макарова, Рифа Шахрисламовича Насибуллина (Ижевск) и многих других.

Особо хочу назвать имена людей, которых почитаю за честь назвать своими учителями, и без участия которых не мыслю своей работы: Евгения Арнольдовича Хелимского, Сергея Владимировича Кузьминых (Москва) и Александра Николаевича Анфертьева (Санкт-Петербург).

Приношу также благодарность Сергею Константиновичу Белых и Наталье Владимировне Борлуковой за помощь в технической подготовке этой книги.

Особая моя признательность — руководству Удмуртского института истории, языка и литературы Уральского отделения РАН и его директору, профессору Кузьме Ивановичу Куликову, без личного участия которого издание этой книги вряд ли было бы возможно.

Работа над книгой была завершена на Кафедре финно-угроведения Гёттингенского Университета (Finnisch-Ugrisches Seminar der Georg-August Universität Göttingen) в рамках работы по гранту, предоставленному Фондом им. Александра фон Гумбольдта (Alexander von Humboldt Stiftung). Пользуюсь случаем выразить свою благодарность руководству Фонда и заведующему Кафедры финно-угроведения Гёттингенского Университета профессору Яношу Гуе.

Народы, объединяемые названием прибалтийско-финские (нем. Ostseefinnen , ф. itämerensuomulaiset и т. д.): финны, карелы, вепсы, ижора, водь, эстонцы, ливы, — близки друг другу не только по языку (степень расхождения между прибалтийско-финскими языками, пожалуй, сопоставима со степенью расхождения славянских языков), но и по антропологическому типу, традиционной культуре и историческим судьбам.

Появление носителей раннего прибалтийско-финского (= прибалтийско-финско-саамского ) праязыка в Прибалтике связано с распространением во второй половине II — начале I тыс. до н. э. на территориях современной Новгородской, Псковской, Ленинградской областей, Эстонии, восточной и северной Латвии прибалтийского варианта общности культур ложнотекстильной керамики . Близость этого варианта культуре ложнотекстильной керамики Верхней Волги очевидна, она сохранялась и в I тыс. до н. э., так что археологи находят возможным говорить о непосредственном влиянии верхневолжской дьяковской культуры (см. разделы о поволжских финнах и марийцах) в Прибалтике (городища Кландюкалнс под Ригой, Иру под Таллином, Асва на о‑ве Сааремаа). По-видимому, именно с возникновением культуры ложнотекстильной керамики в Верхнем Поволжье в середине — второй половине II тыс. до н. э. (см. раздел о поволжских финнах) и её распространением на запад, в Прибалтику и на северо-запад, в Карелию и Финляндию (см. раздел о саамах) следует связывать сложение, непродолжительное существование и распад финно-волжской праязыковой общности и прибалтийско-финско-саамского праязыка.