Елена Данько: Китайский секрет

— О, какая красота!

Вам покажут белый фарфоровый букет. Цветы разложены узором на голубой пластине. Розы, георгины, гвоздики сделаны в натуральную величину. Просвечивают жилки на лепестках, вокруг пестиков трепещут нити тычинок.

Мастер Иванов трудился над этим букетом чуть ли не всю жизнь. Он унес в могилу тайну букета. С тех пор никому не удавалось сделать так тонко фарфоровые цветы.

Потом вы увидите большую статую из матового фарфора. Это — «Офелия», работы Каменского. Вам скажут, что это — самая большая статуя, которую когда-либо сделали из фарфора в России. Она ростом с человека.

Вам покажут также балерину, стоящую на одной ножке на самых кончиках пальцев, и объяснят, что эту фигурку неимоверно трудно обжечь. Ножка то гнется, то трескается в обжиге.

Все это — вчерашние чудеса. Все эти вещи было трудно сделать — не легче, чем исполнить заказы богдыханов.

Сколько стараний приложил мастер Иванов, чтобы собрать свои цветы лепесток к лепестку! Тычинки из фарфоровой массы, верно, крошились у него в руках.

Сколько тяжелых «Офелий» пришлось перетаскать в горн, пока добились, что хоть одна статуя вышла без трещины! Сколько балерин выбросили в лом из-за погнувшейся ножки!

Невольно спросишь: а стоило ли так надрываться?

Для красоты? Полно, красиво ли это?

Цветы из шелка или бумаги были бы всё же нежнее фарфоровых цветов. Большие статуи хороши из мрамора или алебастра. Балерину на одной ножке легко отлить из бронзы.

Зачем нужно было делать все эти вещи из фарфора?

Затем, что из фарфора их сделать труднее всего.

Люди заставили фарфор подделаться под другие материалы. А ведь каждый материал красив, если он похож сам на себя. Китайцы и старые русские мастера понимали это. Их фарфор — белый, блестящий, его формы плавны и округленны. Он красив.

А эти «вчерашние чудеса» не похожи на фарфор. Фарфору придали формы, которые ему несвойственны, и он до сих пор бунтует против этого насилия.

Фарфоровый букет приходится хранить под стеклянным колпаком на особом рессорном столике. Любое сотрясение пола может повредить фарфоровым тычинкам. Ножка балерины отламывается от пьедестала, если мимо завода проедет тяжелый грузовик. «Офелию» приходится мыть горячей водой с мылом, потому что неглазурованный фарфор вбирает в свои поры пыль и становится серым.

Фокус — не искусство. Очень трудно, например, писать ногой. А есть такие фокусники — зажмут перо пальцами ноги и пишут. От этого они еще не делаются писателями.

Теперешние художники не занимаются фокусами. Их фигурки стоят на двух ногах и не ломаются, не трескаются в обжиге. Художники показывают людям свойства фарфора — его белизну, блеск, плавность форм.

Перед художниками завода стоят иные трудности — те же, какие преодолевает все советское искусство. Нужно сделать вещи, которые выразили бы великую борьбу за нового человека в нашей стране. Нужно сделать вещи простые, красивые и убедительные, нужно запечатлеть в фарфоре образы лучших людей нашего времени.

Вот фарфоровая скульптура: Ленин на трибуне говорит речь. Он в зимнем пальто, с шапкой в руке. Видно, приехал на рабочий митинг или на проводы красных отрядов на фронт гражданской войны. Вся его фигура стремится вперед, глаза смотрят вдаль. Он говорит о грядущей победе социализма во всем мире.

Вот большой фарфоровый бюст его верного соратника, великого вождя трудящихся — Сталина. Рядом с ним бюсты Кирова, Калинина, Ворошилова и Максима Горького. Их черты знают и любят все народы Советского Союза — и ненцы-охотники в далеких северных тундрах и узбеки-хлопководы в своей солнечной стране. Много таких бюстов выпускает фарфоровый завод, а все нехватает. Каждому клубу, каждой школе хочется поставить на видное место бюст любимого вождя, сделанный из твердого, прочного, чистого фарфора.

В советских витринах музеев множество ваз, тарелок, чашек и фарфоровых фигурок. Посмотришь эти изделия — словно прочтешь всю историю нашей родины. Сколько тут нового, интересного, красивого!

Вот две фигурки: рабочий-красногвардеец с винтовкой и матрос с красным знаменем. Такие смелые, решительные люди стояли, верно, на страже у Смольного в историческую ночь на 25 октября 1917 года.

А вот красный партизан идет, шагает по снежным сугробам. Он в овчинном тулупе, в валенках, с самодельным «обрезом» за спиной, но на шапке у него уже блестит красная пятиконечная звезда. Он вступил в Красную армию и в ее стройных рядах будет сражаться с белыми.