Кеннет Максей - Танк против танка

В августе 1916 г. в штабе британского главнокомандующего сэра Дугласа Хэйга царило уныние, провал попыток добиться прорыва и победы на Сомме делал его готовым хвататься за любую соломинку. Танки – пусть неизвестное и еще не опробованное оружие, к тому же недоступное пока в больших количествах – предлагали хоть какой-то выход. Командующий потребовал, чтобы ему предоставили максимально возможное количество машин к запланированному на 15 сентября новому генеральному наступлению, не слушая увещеваний Суинтона и других участников проекта в том, что ради достижения наибольшего эффекта следует подождать и собрать большие группировки танков, чем это было возможно к запланированной дате начала операции. В ином случае не приходилось рассчитывать нанести немцам сокрушительный и, быть может, смертельный удар. Именно таковой точки зрения придерживались и французы. Дело в том, что тайно от союзников они тоже занимались строительством танков, или «шар д'ассо» (chars d'assout – букв, штурмовых машин. – Прим. перев.).), с целью накопить их побольше и применить массово при первой подходящей возможности в 1917 г.

Нельзя не признать разумности аргументов тех, кто предлагал оттянуть удар и нанести его по совершенно неподготовленному противнику тогда, когда новое оружие будет доступно в больших количествах, в то же время трудно не согласиться с теми, кто считал, что неплохо бы в принципе попробовать танк и посмотреть, каков его потенциал в условиях реального боя. Ничего не говорило в пользу того, что тактические методики. обрисованные Суинтоном и в основном использованные Британскими экспедиционными силами 15 сентября (хотя руководство Суинтона и не достигло действующих частей), сработают так. как надо. Ничего также не позволяло с уверенностью заявлять, что командиры на фронте, которым предложат поставить успех планов и жизни людей на одну карту, выраженную странным и по меньшей мере непроверенным оружием, возьмут на себя подобный риск. Густой туман секретности, окутывавший новинку, влек за собой результаты, которыми часто и оборачивается завеса строжайшей тайны. Одним словом, секретность порождала лишнее недопонимание, ошибки и катастрофические промахи, наслаивавшиеся одни на другие. Одним из факторов стало предположение, что вражеская артиллерия расстреляет столь крупные цели, когда те поползут вперед. Суинтон учитывал данную опасность, которая лишний раз заставляла его придерживаться идеи массированного применения танков, чтобы потери среди них не могли помешать наступающим достигнуть победы.

В день дебюта 32 танка из имевшихся 50 достигли исходных позиций. Новое оружие превзошло все ожидания, но в то же время сбылись и многие из предсказаний как доброхотов, так и противников танков. Машины развернулись на восьмикилометровом фронте атаки, где им предстояло действовать исключительно в качестве средства поддержки пехоты (которая не получила никаких специальных указаний в отношении корректировки собственной тактики с целью лучшего взаимодействия с танками), и достигали или не достигали успеха в зависимости от количества примененных на том или ином участке машин. Там, где танки действовали в совершенном одиночестве и не ломались или не застревали раньше времени, они становились источником притяжения внимания всех огневых средств противника, который и брал в итоге верх в противостоянии. Однако там, где бронетехника действовала относительно крупными скоплениями, как, скажем, на открытой местности возле села Флер, ей удалось продвинуться. В один момент танки опрокинули оборону противника в передовых траншеях и вышли в пределы видимости полевых орудий, с которыми и вступили в поединок. К удовлетворению Суинтона, машины оправдали его надежды. Они без особого труда сокрушали проволочные заграждения, преодолевали препятствия в виде рвов, окопов и снарядных воронок, помогая пехоте сравнительно легко выполнять поставленные задачи. Что еще важнее, – хотя едва ли кто-то с британской сторон ы со всей полнотой осознавал это в тот момент, – танки не только способствовали поднятию боевого духа британских солдат, но и чрезвычайно устрашали немцев, которые теперь поднимали руки с куда большей готовностью, чем раньше.

Вместе с тем предостережения тех, кто не хотел признавать достоинств танков, упирая на их ненадежность и уязвимость, тоже оказались вполне оправданными. Количество случаев поломок достигало примерно 50 процентов, и это лишь после нескольких километров пути. Урон от огня полевых пушек гоже поднялся до высокой отметки, поскольку наводчики за щитами 77-мм орудий имели больше шансов как следует прицелиться, чем стрелки бортовой артиллерии монстров. Под Флером, где разыгралась первая настоящая битва танков с пушками, вскрылся серьезный недостаток, связанный со сложностью управления огнем машины со стороны командиров танков. Получив информацию о наличии вражеской пушки и обнаружив ее местоположение, командиру приходилось покидать свое место, подходить к стрелку в спонсоне и, напрягая связки, на громком крике инструктировать его в отношении того, куда смотреть и куда стрелять. Затем командиру предстояло вернуться обратно, чтобы отдать распоряжения водителю – сказать ему, куда ехать и когда притормозить, гак, чтобы в момент остановки стрелок, видя цель, смог бы прицелиться. После этого командир был вынужден вновь спешить к стрелку, чтобы отдать приказ произвести выстрел.