Этот звездный час в карьере адмирала, очевидно, обеспечил и состоявшееся 17 марта 1903 г. назначение З. П. Рожественского и. д. начальника Главного морского штаба с оставлением в императорской свите. Было от чего закружиться голове. И потому, наверное, не имея достойных друзей и единомышленников, к мнению которых можно прислушаться, счастливо перескочив через голову своего недавнего командующего С. О. Макарова, оставленного на второстепенной, сведенной, по общему признанию, "к нулю" должности в Кронштадте, З. П. Рожественский предался неистовой и неудержимой гордыне и, похоже, возомнил себя, сообразно должности, абсолютно непогрешимым.
Уже перед войной собственными распоряжениями он благополучно провалил операцию по переброске отряда подкрепления для порт-артурской эскадры, а затем и усугубил этот провал отказом С. О. Макарову (его призвали спасать положение в Порт-Артуре, назначив командующим флотом) в просьбе, несмотря на начало войны, продолжать движение на Восток. Рожественский был, бесспорно, и в центре мелкой интриги, в которой С. О. Макарову, считавшему необходимым без промедления ознакомить флот с его тактическими взглядами, отказали в напечатании и срочной высылке в Порт-Артур 500 экз. его "Рассуждений по вопросам морской тактики".
С блеском раскрылся он и в своей известной резолюции, отвергшей очередную инициативу командующего флотом в Тихом океане, который настаивал на том, чтобы снять все нелепые экономические запреты на стрельбу из орудий береговой обороны. С неизъяснимым самодовольством выводил он на полях телеграммы С. О. Макарова своим каллиграфическим почерком следующие слова: "Полагал бы дать одно очень ценное указание не стрелять на расстояния, с которых нельзя попадать. Донесение о попадании в броненосец с 14 верст не подтвердилось. Снаряды брошены впустую".
11 августа 1904 г. на совещании в Петергофе, состоявшемся под председательством императора Николая II, адмирал, уже в апреле назначенный командующим 2-й тихоокеанской эскадрой и деятельно готовивший ее снаряжение к плаванию, решительно высказался за немедленное отправление в путь на - присоединение к эскадре в Порт- Артуре. Нельзя, объяснял адмирал, вводить казну в громадные убытки, к которым приведет уплата неустойки германской фирме, уже подрядившейся снабжать эскадру углем по пути ее следования. Его оппоненты считали, что полноценная боевая подготовка только вблизи своих берегов, а никак не в тропических широтах, как это предполагал З. П. Рожественский.
Эскадра на якорной стоянке.
Почуяв настроение императора, жаждавшего поскорее "наказать" дерзких японцев, позицию З. П. Рожественского поддержал и управляющий Морским министерством адмирал Ф. К. Авелан.
Первые весомые дивиденды в карьере последовали сразу: на шестой день по выходе эскадры из Либавы, 7 октября 1904 г., была получена телеграмма о производстве командующего в вице-адмиралы, пожаловании ему звания генерал-адъютанта и утверждении в должности начальника ГМШ.
Современные поклонники талантов З. П. Рожественского особенно возмущены однажды высказанным А. С. Новиковым-Прибоем (в беседе с корреспондентом газеты "Красный флот" в 1940 г.) мнением о том, что адмирал "был дураком". Сохранившиеся в архивах обширные документы и переписка, монументальное типографское издание приказов и циркуляров по эскадре, полемика с публицистами и особенно поражающие то откровенным цинизмом, то изощренной изворотливостью ответы на вопросы следственной комиссии точку зрения советского писателя, действительно, не подтверждают. Неоспоримо, однако, и то, что неразделимые с натурой Рожественского необузданная спесь, безумное самомнение, безграничное недоверие к людям и абсолютная неспособность воспринимать чьи-либо мнения, кроме своих собственных (это, возможно, и составило родство душ адмирала и возлюбившего его императора Николая II), нередко парализовали достоинства бесспорного природного ума адмирала и ставили его поступки и решения на грань изумлявшей всех глупости. На обилие этих глупостей указывают многие участники похода. И в этом смысле советский писатель ближе к истине, чем нынешние невесть откуда взявшиеся поклонники адмирала.
Нельзя, например, не напомнить, с каким безразличием на посту начальника ГМШ (совершенно неважно, в какой цвет – "серый или иной" – надо красить корабли, – гласила одна из его предвоенных резолюций) и просто презрением во время плавания относился он к маскировочному окрашиванию кораблей. И JI. Ф. Добротворский и Н. И. Небогатов, чьи корабли были выкрашены иначе (в серый -у одного, в сплошь черный -у другого), чем у З. П. Рожественского, получили категорическое приказание окраситься заново – с черным корпусом и хорошо выдававшими себя в ночи в лучах прожектора, ярко-желтыми верхушками дымовых труб. Восхитительна и проявленная при этом командующим особая хитрость – окраска мачт в шаровый цвет. Таким путем, словно забыв, что новейшие дальномеры уже не нуждаются в оценке высоты мачт у противника, Рожественский, видимо, рассчитывал сделать мачты своих кораблей невидимыми для японцев. С тем же высокомерием были отклонены адмиралом и просьбы командиров некоторых кораблей кардинально освободить их от обилия деревянных поделок и внутреннего оборудования. Адмирал не верил в пожары и тем обрек корабли на гибель от огня и воды, переполнившей палубы при тушении этих пожаров.
Читать дальше