Мир Авиации 2001 02

При подготовке к Берлинской операции части корпуса (все имели на вооружении самолеты Пе-2) базировались на двух отбитых у немцев аэродромах: у г. Заган (сейчас — Жагань, в Польше) и Шпроттау (Шпротава). Непосредственно перед операцией на аэродром Шпроттау передислоцировался и штаб корпуса.

1* Полбин Иван Семенович (1905–1945 гг.), дважды Герой Советского Союза, генерал-майор авиации, разработал и внедрил в практику боевых действий групповой удар бомбардировщиков с пикирования («вертушка»),

2* После войны я встречался с Орловым, но из разговора с ним так и не получил полной ясности, как же погиб Полбин. Орлов попал в плен, потом в советские лагеря. Я уверен, что и штурман Полбина остался жив (присылал мне записку), но пропал в лагерях уже после войны.

3* Глуздовский Владимир Алексеевич (1903–1967 гг.), ген. — лейтенант, в ВОВ командовал 31, 7 и 6А.

Совещание руководящего состава 2ВА по подготовке Берлинской операции. Камезе, март 1945 г. Д.Никишин с планшетом стоит справа после «боя» с Ме-109

Маршал бронетанковых войск Рыбалко и командир 6 ГБАК Д.Никишин рассматривают результаты обстрела немцами из противотанковых орудий командного пункта авиакорпуса. Берлин, апрель 1945 г.

Наша Любимая «пешка». Аэродром Асперн

6-й бомбардировочный авиакорпус действовал в составе 2-й ВА на 1-м Украинском фронте. Войска этого фронта штурмовали город южнее 1-го Белорусского. В последних числах апреля я на своем КП, находившемся уже почти в центре Берлина в огромном здании компании «Телефункен», по поручению Красовского руководил действиями всей 2-й ВА. На земле шли упорные бои за каждый квартал города, и наши бомбардировщики наносили удары по узлам обороны немцев, обеспечивая продвижение танкистов. Доклады о ходе операции непрерывно шли прямо к Сталину. В Берлинской операции 1-я Гвардейская танковая армия генерала Катукова наступала на направлении главного удара 1-го Белорусского фронта, которым командовал Г. К. Жуков.

В какой-то момент танки Катукова уперлись в крупное здание, оказались в тупике, попали под огонь «фаустников» и остановились. Жуков потребовал от Катукова объяснить, в чем дело. Тот почему-то скрыл настоящую причину и заявил, что по его танкам нанесли удар наши бомбардировщики. Жуков — к командующему 16-й ВА С. И. Руденко, но Сергей Игнатьевич доложил, что его бомбардировочный корпус в указанное Катуковым время дозаправлялся на аэродромах, и высказал предположение, что это могли быть бомбардировщики 2-й ВА.

Удар по своим войскам — всегда большое ЧП, а в тех условиях — особенно. Жуков тут же связался по ВЧ с Командующим 1-м Украинским фронтом Коневым и резко выговорил ему:

— Наведи порядок в своей воздушной армии. Она отбомбилась по Катукову. Кто у тебя бомбит?

— Никишин.

Д.Никишин (второй справа) у самолета Ту-2. Аэродром под Веной, 1945 г.

Гараж С.А.Красовского в Дрездене

Зайцев, Красовский, Пронин и Никишин. Дрезден, 1945 г.

По поручению Конева на мой КП позвонил командующий 2-й ВА С. А. Красовский с вопросом, в чем дело, почему бомбим свои войска. Я объяснил, что этого не может быть. Красовский передал мой ответ Коневу, но тот не поверил и выслал ко мне для расследования человек восемь, включая военного прокурора, полковника из СМЕРШа, генерала — штурмана 2-ВА. Причем было понятно, что в моей вине никто уже и не сомневается. Вижу — дело плохо, позвонил начальнику штаба корпуса в Шпроттау и потребовал немедленно доставить все аэрофотоснимки с наших бомбардировщиков, наносивших в тот день удары по целям в Берлине. Вскоре на площадь рядом с КП сел на По-2 штурман авиакорпуса Ромашов, привез еще мокрые фотоснимки, и их тут же разложили на большом столе в зале па третьем этаже. Спустя короткое время мой адъютант Масюк доложил, что приехала группа на двух «Виллисах». Они пришли наверх, и прокурор с порога поднял крик. Мне с трудом удалось утихомирить его, разъяснить, как организовано управление авиацией над Берлином. Затем мы спустились на третий этаж и по фотоснимкам, плановым таблицам, зафиксированным позывным, времени подхода экипажей, нанесения удара по целям и возвращения на свои аэродромы я убедительно доказал, что мы не могли бомбить Катукова. Прокурор даже вспотел, поняв всю безосновательность своих обвинений, потом позвонил Коневу: