Мир Авиации 2007 02

В этот же период две бригады летно-технического состава прошли переподготовку на заводе №1 в Москве. Они не только изучили самолет МиГ-3 и мотор АМ-35А, но и освоили их практическую эксплуатацию. Тогда же командир полка майор Иванов, командир эскадрильи старший лейтенант Курилов, командир эскадрильи капитан Атрашкевич, старший техник эскадрильи военный техник 1-го ранга Скороход и военный техник 1-го ранга Запорожец были командированы в Качу, где на базе 146-го ИАП прошли программу переучивания. Там же летчики выполнили первые самостоятельные полеты на самолетах МиГ-1 и МиГ-3. Всего в Каче на курсах переучивания до конца марта прошли подготовку около 100 летчиков из 4-го, 16-го, 34-го и 55-го истребительных авиаполков и других частей. По окончании переучивания командир полка Иванов и комэск Атрашкевич уже на самолетах МиГ-3 перелетели на свой аэродром «Бельцы», на пути из Качи сделав промежуточную посадку для дозаправки в Тирасполе, где в это время на курсах подготовки командиров звеньев продолжали обучение летчики 55-го ИАП.

Но далеко не все складывалось благоприятно для авиаторов. 22 декабря 1940 года Наркомом обороны был подписан приказ №0362 «Об изменении порядка прохождения службы младшим и средним летно-техническим составом ВВС КА». Было принято решение перевести на казарменное положение тех офицеров, которые еще не отслужили срок срочной службы, то есть четыре года. Решено было также проводить набор в летные училища не добровольно, а по призыву, и по окончании училищ присваивать не командирское, а сержантское звание. Повышалась и значимость строевой подготовки летного и технического состава. Перевод в казармы молодых летчиков, включая семейных, произвел в первое время ошеломляющий эффект, вызвал ропот не только в 55-м полку, но по всей системе ВВС. Престиж службы в авиации резко понизился, а текучесть кадров в летных частях повысилась до 70-80%. «Зажали авиацию, явно зажали», – выражал мнение многих младший лейтенант Виталий Дмитриев. «Пропади пропадом и эта казарма и авиационная романтика! Подам рапорт и пойду доучиваться в техникум», – говаривал однополчанам младший лейтенант Василий Шульга…

В 20-й САД эффект «нововведений» усиливал придирчивый к мелочам комдив Осипенко, по приказу которого летный офицерский состав нередко, прервав полеты, занимался усиленной строевой подготовкой или цепью прочесывал летное поле в поисках брошенных окурков и мелкого мусора.

А тем временем расползавшаяся по Европе война все более приближалась к СССР. Весной 1941 года напряженность в советско-германских отношениях начала возрастать. В частности возник заочный спор за влияние на Балканах, в Юго-Восточной Европе в целом. Прежние договоренности имели все меньшее значение. Война с гитлеровской Германией становилась неизбежной. Советское руководство, стремясь выиграть как можно больше времени, всячески подчеркивало свою приверженность Пактe о ненападении 1939 года и закрывало глаза на его нарушения, в частности на возрастающую разведывательную активность с германской стороны. Немецкое руководство – и не без оснований – считало умиротворяющую позицию Сталина признаком слабости СССР.

Немецкие самолеты стали чаще нарушать границу и на юге, иногда проходя пря- мо над аэродромом «Бельцы». Например, субботним днем <5> апреля над аэродромом полка прошел Хейнкель-111. Но атаковать немцев запрещалось. Летчикам объясняли, что это «ошибочные залеты». Был выпущен приказ: при встрече в воздухе немецкие самолеты не атаковать, а знаками показывать им курс на запад. «Без приказа ни ты, ни я не имеем права стрелять. Немцы в нашем небе хозяйничают, а мы сидим, как клуши», – вспоминал Г.А. Речкалов слова летчика Ивана Ханина.

На этом фоне землетрясение, ранним воскресным утром <6> апреля всколыхнувшее Карпаты и причинившее множество бед Бессарабии, не сказалось существенно на жизни полка. Тем более, что аэродром, постройки и матчасть не пострадали.

В это время уже полыхали Балканы. Заручившись поддержкой Москвы и Лондона, группа сербских офицеров во главе с главнокомандующим югославскими ВВС генералом Душаном Симовичем в ночь на 27 марта захватила власть в Белграде, свергнув прогерманское руководство страны. Германия ответила 6 апреля вторжением и бомбардировками Югославии. 13 апреля Белград был взят немецкими войсками – «путч» был подавлен, его лидеры бежали из страны. Утром <15> апреля на аэродром 55-го ИАП «Бельцы» произвели посадку два югославских бомбардировщика Savoia Marchetti SM.79. На них прилетели старшие офицеры ВВС Югославии. Старший группы доложил встретившим их командиру Иванову и начальнику штаба Матвееву о том, что эта группа генералов и офицеров приняла решение не сдаваться немцам, завершающим оккупацию Югославии, и перелететь в СССР. После ночного перелета они сели на первом же советском аэродроме. По приказу командира полка начштаба Матвеев связался с командованием Одесского ВО для принятия решений о дальнейших действиях. Затем югославские летчики были приглашены на завтрак в полковую столовую, и через полтора часа их «савойи» вновь взлетели, взяв курс на Одессу. Для сопровождения и помощи югославским экипажам на маршруте и при посадке в Одессе в бомбардировщики сели штурман полка Чайка и комэск Курилов 7*. Всего в те дни в СССР направились 6 югославских «савой», но только 4 из них успешно прошли задуманный маршрут, из них 2 бомбардировщика – при помощи 55-го полка… 17 апреля Югославия капитулировала.