— Звать-то как? — спросил старичок и хитро прищурился.
— Сашей, — горемычно вздохнул я. — Пришел у вас помощи просить.
— Ну, подсобить — это дело нехитрое. Осилим ведь, брат Кондрат? — старичок как-то странно оглянулся и покосился в сторону печи. Там, наверху, кто-то заворочался и проворчал:
— Поможем. Только че ему надо-то?
— Что тебе надо, Сашка? Скажи, как на духу.
— Понимаете, ведь какая ситуация…
Я все в подробностях изложил старичку. Семовит Иванович промолчал, достал из-под стола трубку, набил ее душистым табаком и, выбив искру пальцами, закурил.
Вот ведь дела! Трюк с виду так себе, но видать к волшебнику в гости попал. Не иначе!
— Беда твоя не беда, — сказал Семовит Иванович, выпуская изо рта маленькое дымное колечко. — Богатырем тебе нужно стать, витязем бесстрашным.
— И как? — поинтересовался я.
— А раз плюнуть! — раздалось с печки. — Ты главное делай все, что велеть станем.
Всем своим видом я показал, что готов следовать любым указаниям и внимать мудрым советам.
— Та-ак! — Семовит Иванович, не выпуская из рук трубки, принялся нарезать вокруг меня круги, попыхивая сизым дымком и внимательно оглядывая меня с головы до ног.
— Мда… — пыхнул трубкой старик. — Придется поработать над моралью. Ну-ка встань прямо. Сделай разозленный вид.
Я выполнил и тут же удивился заливному хохоту, зазвучавшемуся из бороды старика. Всегда лучше на себя посмотреть со стороны. Но я был уверен, будь у меня такая возможность, то бы тоже не удержался от улыбки.
— Знаешь, почему лев — царь зверей? — вдруг спросил Семовит Иванович.
— Он самый сильный? — попытался угадать я.
— Нет, он самый страшный! — невидимый Кондрат подал голос с печки.
— Вот это как раз то, что тебе надо! — сказал Семовит Иванович. — Ну-ка представь, что тебя пучит. Дада, делай что говорю! Вот так. Теперь коварно улыбнись. Скажи — «ГЫ!».
— ГЫ!
— Что скажешь, брат Кондрат? — Семовит Иванович оглянулся на печь. Оттуда донеслось:
— Страшен, зверюга. У меня поджилки трясутся.
— Вот! — дедок довольно поднял палец к потолку и пыхнул трубкой.
— И что теперь? — полюбопытствовал я.
— Практика. Занятия на свежем воздухе. Следуй за мной.
Не знаю, каким образом за знакомой дверью вдруг оказался совсем другой лес. У крыльца валялись сухие коряги, а чуть поодаль бурлила река. Раньше здесь ее не было вообще. А откуда появились высокие старые дубы? Когда успела отрасти листва, если еще с утра сентябрь был на дворе?
Я прошел несколько шагов и по сигналу Симовита Ивановича остановился. Старик вздохнул и посмотрел на меня.
— Сейчас ты проделаешь то же самое, что и минуту назад! Понял?
Я усмехнулся и расправил плечи.
Тут дедуля свистнул, да так что в ушах заложило. Я и глазом моргнуть не успел, как старик со всей прыти бросился назад к избе, на пути бросив коротко:
— Удачи!
Избушка позади меня растворилась в воздухе. Дрогнула земля. Потом еще раз. Я медленно повернул голову в сторону леса и увидел огромного трехголового змея, валящего деревья. Он шел прямо на меня, шумно пуская темные струйки дыма из ноздрей.
«Змей Горыныч! — подумал я. — Настоящий Змей!»
— Что будешь делать, богатырь? — прогоготало чудовище.
— Сваливать! — крикнул я и побежал.
Змей довольно прогоготал и выпустил мне вдогонку столб пламени.
* * *
Хоть раз, да бывает так, что вы попадаете в очень неловкое положение. Главное, в таком случае не паниковать и просто действовать по обстоятельствам. Промолчите, извинитесь, соврите на худой конец.
Я молчал и не мог отвести взгляда от возмущенного лица Андрея Васильевича, который, стоя рядом со мной, укоризненно качал головой.
— Я не потерплю, чтобы на моих занятиях спали, Федотов! Мы сейчас разговаривали про жизнь. Может, изложите свою точку зрения? Охарактеризуйте жизнь одним-единственным словом.
Я оглядел аудиторию. На меня смотрели сто пар глаз, и каждый студент улыбался, предвкушая моральную расправу над провинившимся неудачником. Никакой солидарности, понимания и поддержки. Вот в какое время мы живем.
— Все ждут, Федотов! — повторил Андрей Васильевич.
— Ээээ…
— Все понятно. Кто поможет? Шараев? Тот же самый вопрос.
— Жизнь — дерьмо!
Андрей Васильевич улыбнулся.
— Интересная позиция, Шараев. Учту ее, когда буду принимать зачет.
И тут он снова переключился на меня:
— А у тебя, Федотов, я зачет принимать не буду, если ты еще хоть раз заснешь на моих занятиях и не будешь уважительно относиться к предмету и преподавателю.
Читать дальше
