Максим Коломиец - КВ. «Клим Ворошилов» — танк прорыва

В результате обнаружилась неудачная конструкция воздушного фильтра двигателя, неудовлетворительная работа системы охлаждения и трансмиссии, недостаточная прочность траков и дисков опорных катков, неудобная конструкция сидений для экипажа, а также большое количество мелких недостатков.

Например, применявшийся тип воздухоочистителя, построенный по принципу фильтра Т-28, не удовлетворял требованиям длительной эксплуатации. При условии движения по пыльной проселочной дороге чистить фильтр приходилось через 1–1,5 часа. Он быстро засорялся, сопротивление всасыванию воздуха повышалось, в мотор попадала пыль.

Особенно много недостатков оказалось в конструкции трансмиссии, в частности, в коробке перемены передач, надежность работы которой оставляла желать лучшего. В ходе испытаний наблюдалась поломка зубьев шестерен и их повышенный износ, возникали трудности в переключении передач в ходе движения. Кроме того, выяснилось, что при длительном движении танка на четвертой передаче она и сопряженная с ней вторая передача выходили из строя. Для устранения этого недостатка, начиная с 31-й машины (КВ № 3611), в конструкцию коробки перемены передач ввели специальный замок.

В ходе летних испытаний танков выяснилось, что при длительном движении на высших передачах при температуре окружающего воздуха +20 градусов температура масла и воды значительно повышаются и переходят допустимый предел. Это вынуждало во время движения переходить на низшие передачи и снижать скорость движения машины. Так, при движении по шоссе танк У-7 достиг максимальной скорости в 24,3 км/ч, а «возможность получить более высокие скорости движения и полностью использовать мощность двигателя ограничивалась температурами воды и масла в системе охлаждения, доходившими до 107 и 112 градусов соответственно».

Кроме того, отмечалось ненадежность работы поворотного механизма башни, конструкция которого во многом была заимствована от механизма поворота большой башни танка Т-28 массой около 3 т. А так как масса башни КВ-1 составляла 7 т, КВ-2 — 12 т (!), а кроме того, башни стали более неуравновешенными, возникли проблемы, связанные с большими усилиями на рукоятках ручных механизмов наводки, мощностью электромоторов для поворота башен, а также вопросы скорости и плавности наводки орудий. Так, при движении танков КВ по склонам поворот башни КВ-1 в сторону был большой проблемой, не говоря уже о башне КВ-2.

В выводах по испытанию танка У-7 говорилось следующее: «В целом машина КВ работоспособна, но обладает рядом узлов, которые требуют срочной доводки. К таким узлам относятся коробка передач и бортовые фрикционы…

Испытания проводились лишь как ходовые, отсутствовали специальные условия, как то: заболоченные и лесные участки, водные преграды, искусственные препятствия, пыль. Кроме того, некоторый оттенок на испытания накладывает непродолжительность по общему времени. Таким образом, данные испытания не охватывают всех возможных рабочих положений машины в армейских условиях ее эксплуатации. Вследствие этого, надо полагать, данные испытания не выявили все слабые места машины». Аналогичные выводы содержались и в отчетах об испытаниях танков У-1 и У-21.

Танк КВ с «круглой» штампованной башней из числа машин установочной партии.

KB У-1 спускается с горки. Район Ленинграда, июнь 1940 года.

Машина У-1 преодолевает подъем. Район Ленинграда, июнь 1940 года. Хорошо видна крыша башни.

Группа участников испытаний КВ под Ленинградом летом 1940 года.

В первом ряду слева направо: Е. Дедов, B. Игнатьев, Н. Духов и др.

Во втором ряду: Г. Носов, П. Ворошилов, И. Колотушкин и др.

В третьем ряду: А. Ландсберг, А. Шпитанов, Н. Алымов, Ж. Котин, А. Покровский, Т. Чупахин, Б. Коробков, Л. Переверзев, C. Каулин, Г. Турчанинов, А. Зорин, A. Тетерев, B. Каргаполов.

На основании результатов испытаний танков У-1, У-21 и У-7 летом 1940 года Кировскому заводу был передан перечень изменений, которые необходимо было внести в конструкцию КВ. Однако по ряду причин завод не торопился с устранением выявленных недостатков. Возмущенный этим, представитель военной приемки на Кировском заводе военный инженер 3 ранга Каливода 12 августа 1940 года направил Л. Мехлису (в то время он возглавлял наркомат государственного контроля СССР. — Прим. автора) письмо следующего содержания: