Юрий Дмитриев - Соседи по планете Земноводные и пресмыкающиеся

Однако ученые сомневаются в истинности версий о переселении змей. Они считают, что никто этих змей никуда не завозил. То, что лабария живет только на Мартинике, а жарарака лишь на одном из островов Малого Антильского архипелага — на острове Сент-Люсия, еще ничего не доказывает. Хоть эти острова и стоят достаточно далеко от берегов Южной Америки, змеи вполне могли попасть на них с материка на каком-нибудь вырванном ураганом и сброшенном в море дереве. Зоологи знают немало случаев, когда животные на каком-то плавающем предмете преодолевали и гораздо большие пространства.

Так или иначе, но змеи на этих островах живут и размножаются в огромных количествах. Опасность их стала так велика, что в конце прошлого века пришлось принимать решительные меры. Для начала завезли мангуст. Они оказались бессильными — у этих зверьков нет иммунитета к яду жарараки. Тогда привезли из Африки активных истребителей змей — птиц-секретарей. Однако и они оказались бесполезными: секретари охотятся лишь днем, а жарарака активна только ночью.

В 1902 году извержение вулкана Мон-Пеле чуть ли не две трети острова превратило в кладбище. Но на змей эта катастрофа не очень подействовала. Жарараки — самые многочисленные змеи в Бразилии, Уругвае, Парагвае. В Мексике такие же многочисленные змеи — урту.

Жарараки и урту довольно крупны, но тем не менее они карлики рядом с бушмейстером — очень красивым и довольно редким представителем семейства ямкоголовых. Длина бушмейстера — более трех с половиной метров, и многие змеепитомники хотели бы иметь у себя таких змей. Бразильский змеепитомник Бутантан снаряжал специальные экспедиции, но они не дали результатов — найти бушмейстеров не удалось. Эти змеи поступают в питомник лишь случайно и очень редко — в среднем раз в шесть лет.

Бушмейстер, конечно, змея знаменитая, но гремучие змеи знамениты больше. Они живут в США и Мексике, отдельные виды — в Канаде и Южной Америке. Они разные по величине: от сравнительно мелких — просяного и мексиканского карликового гремучников длиной в 50–60 сантиметров до великанов (ромбический гремучник достигает чуть ли не двух с половиной метров в длину). Но у всех у них есть погремушки или трещотки.

Вскоре посл?5 первой линьки у молодых гремучих змей кончик хвоста утолщается. Когда происходит следующая линька, кусочек кожи на хвосте из-за утолщения не может слезть и остается. После второй линьки появляется еще один, потом еще и еще. В течение жизни часть этих колец-колокольчиков змея теряет, но многие, частично надетые друг на друга, остаются и более или менее свободно болтаются. Выведенная из нормального состояния змея поднимает кончик хвоста и начинает быстро вибрировать им (кстати, это свойственно и щитоморднику — родственнику гремучей змеи, но у него нет погремушек). От вибрации все колечки трясутся и издают довольно громкий, слышный, как пишет Н. Дроздов, на расстоянии 30 метров, звук. «Очень трудно передать характер этого звука, — пишет далее Н. Дроздов, — однако… мы убедились, что он удивительно сходен со стрекотанием узкопленочного кинопроектора».

Звуковой сигнал служит предупреждением (конечно, не сознательным) тем, кто приближается к змее, и благодаря этому сигналу часто удается избежать столкновений. Естественно, что предупреждение адресуется тому, кого змея боится сама, иначе она не пришла бы в возбуждение. Грызунов же — главную свою добычу — гремучие змеи, конечно, не предупреждают заранее. Если же противник не учтет предупреждения, змея нападает, причем яд ее имеет очень сильное токсическое действие. Это относится и к полосатому гремучнику, и к ромбическому, и к техасскому, и к зеленому, но особенно к каскавеле, или страшному гремучнику, широко распространенному в Южной Америке и считающемуся одной из самых опасных и ядовитых змей. Недаром в Бутантане уделяют особое внимание изготовлению сывороток против укусов этих змей.

Сейчас количество гремучих, как, впрочем, и вообще змей, в Южной Америке значительно сократилось. А когда-то их было столько, что они внесли свою «лепту» даже в народный танец мексиканцев. Профессор Ф. Ф. Талызин, работавший некоторое время в Мексике, рассказывал, что в 1959 году, попав случайно на свадьбу в небольшом мексиканском селении, он обратил внимание на странные движения танцующих. «Танцуя румбу, кавалеры время от времени выбрасывали далеко вперед или вбок ногу, словно что-то давя каблуком… Такое резкое движение как-то не гармонировало с довольно спокойным танцем. Я попросил хозяина объяснить происхождение такого необычного па, поскольку румба — танец, появившийся впервые в Мексике. Он сообщил нам, что в прежние времена в стране обитало несметное количество гремучих змей, частенько докучавших танцорам неожиданным появлением. Заметив змею, кавалер, не прерывая танца, делал резкий выпад ногой в сторону, чтоб растоптать ногой голову ядовитого посетителя. Позже это довольно грациозное движение превратилось в неотъемлемую часть румбы. Само слово „румба“ означает „менять направление“».