Павел Мариковский - Бриодемус-музыкант

Муравьи переселялись из старого пня в другой, более крепкий и свежий, возле которого уже была насыпана кучка мелких опилок. Новое жилище, видимо, было давно подготовлено, и сейчас наступило время окончательной смены убежища.

Подобные переселения муравьев происходят довольно часто. Но заметить их в лесу трудно. Дорога, пролегающая между двумя пнями, раскрыла нам это маленькое лесное событие.

Древоточцы шли сами по себе, никто, как это часто бывает у муравьев, не переносил друг друга, ни у кого не было никакой ноши. Только два носильщика пробежали с крохотными личинками.

Но не понятно, почему муравьи двигались в обоих направлениях и зачем многие из них, дойдя до нового места, возвращались обратно?

На дорогу из травы выползла большая черная самка. Очутившись на просторе, она как бы испугалась, остановилась и долго поводила усиками. Возле нее толпились муравьи. Они трясли головами, слегка постукивая ими самку. Нет, самке не понравилась открытая дорога, лишенная растительности, она круто повернула и направилась к старому, родному гнезду. Муравьи-сопроводители еще сильнее затрясли головами. Один, юркий, схватил самку за челюсти, повернул ее обратно и протащил немного. Это успокоило самку, она вновь поплелась за всеми и вышла на дорогу. Позади нее на песке тянулся след в виде небольшой бороздки, оставленный грузным брюшком.

Самке было нелегко ползти по песку, и она часто останавливалась, как бы намереваясь отдохнуть. Но нетерпеливые муравьи трясли головами и дергали ее за челюсти. Процессия медленно пересекала дорогу. Теперь позади самки почти никого не оставалось: черная лента ползущих муравьев около нее заканчивалась, а те муравьи, что возвращались из нового жилища, повернули назад, добравшись до своей родительницы.

Вот самка достигла середины дороги. Здесь в полоске травы она задержалась, и вокруг нее собрались оживленно размахивающие усиками муравьи.

Я не сразу понял, в чем дело, когда увидел Алексея, стоявшего на дороге, и затормозил с опозданием. Там, где прошло колесо мотоцикла, корчилось четыре раздавленных страдальца.

Запыленные, жалкие, они привлекали к себе внимание сородичей. Муравьи толпились около них и обследовали их усиками. Некоторые пытались нести раненых: кто в сторону от колонны, кто по направлению к новому жилищу, а кто назад. Сочувствующие явно не знали, что делать с пострадавшими [3] Муравей-древоточец, в противоположность многим другим муравьям, никогда не поедает трупы представителей своего вида. . Они внимательно ощупывали их раны на брюшке, иногда пуская в ход свои острые челюсти. Одному раненому отсекли почти все брюшко, и он стоял, слегка покачиваясь, нелепый, большеголовый.

Небольшой древоточец тащил в челюстях свернувшегося в комочек муравья. Нашелся все-таки, видимо, совсем непонятливый или не желающий переселяться, и его пришлось перетаскивать. Я схватил обоих, и носильщика и его ношу, чтобы внимательно рассмотреть их в лупу. Оказавшись опять на земле, носильщик сперва стал старательно искать ношу, а потом принялся с размаху ударять широко раскрытыми челюстями о землю. Это был хорошо знакомый мне сигнал «Чужой запах», или «Чужой». Около сигналящего быстро собралась кучка крупноголовых, они тоже начали размахивать челюстями и долго не могли успокоиться.

Постепенно дорога опустевала, самка добралась до ее края. Здесь ей предстояло преодолеть крутой подъем, и она долго не решалась. Сколько вокруг нее появилось сопроводителей, как они размахивали и трясли головами! Особенно ожесточенно махали головами те, которые были впереди ее. Это был тоже сигнал: муравьи торопили самку. Ведь она затягивала переселение, и те, кто уже перешел в новое жилище, мчались обратно, навстречу ей. И так, пожалуй, много раз.

А сумерки сгущались, становилось прохладнее, сказывалось приближение осени. Один из муравьев, совсем небольшой, не выдержал, схватил самку за челюсти и потянул, но не как все, а по-особенному, так что самка сложилась чемоданчиком и позволила себя нести. Ноша была тяжела и не под силу тщедушному носильщику. Вскоре он устал, раскрыл челюсти, оставил самку. В течение десятка секунд самка оставалась совсем одна, без сопровождающих. Никто ее не трогал усиками, не стучал по телу, не размахивал перед ней головой. Она опешила. Потом внезапно повернулась и решительно поползла обратно. Лучше добраться до далекого, но знакомого жилища, чем идти в неизвестность. Но оплошность была быстро исправлена. Самку схватили, повернули, несколько раз потянули за челюсти, со всех сторон обстучали головами.