Евгения Васильева - Фабр

В коллекционном ящике этого никогда не увидеть: у мертвого насекомого поверхность отростка тускла, не реагирует на солнечный свет. Но пока эмпуза живет, волшебное зеркальце, крошечное подобие рефлекторов, какими пользуются врачи, кстати тоже надевая их на лоб, искрится в ответ на прикосновение самого слабого луча.

К чему эмпузе такой самоцвет? Он ее главный кормилец. Приманивает насекомых как подлинная роса на камнях, на листьях, в траве или на паутине крестовика — эпейры. Здесь, однако, подлетев к сверкнувшей росинке, насекомое попадает не в липкие ловчие сети, а в капканные передние ноги хищника. Эмпуза пожирает добычу экономнейше: от жертвы не остается ни ножек, ни рожек.

По мысли Фабра (она приведена выше), не только техника, но и эстетика может учиться у живого. Скажем больше: в этой сфере Фабр нащупал еще одно перспективное явление. К анализу и использованию его наука подходит лишь сейчас.

Уже в груше скарабеев высшее совершенство предстало слитыми воедино целесообразностью и красотой… Овладевая секретами этого синтеза, в наше время рука об руку с инженерами в передовых конструкторских бюро стали работать художники. Согласное творчество их показывает, что, когда вещь создана по законам одновременно и науки и красоты, и расчета и гармонии, и техники и эстетики, она во всех отношениях совершеннее и экономичнее. Начавшее распространяться в промышленности так называемое объемное проектирование подтверждает: творчество и техника могут полными пригоршнями черпать из россыпей созданного природой.

Но Фабр напоминает: целесообразность некоторых структур не ясна, сомнительна. И потому, одним из первых бросив свет на перспективы еще не существующей бионики, Фабр сам предупреждает о тупиках и ловушках, в которые может завести слепое копирование природы прежде, чем загадка расшифрована биологами.

А сколько других общих и частных проблем обогатил он фактами! Соотношение формы и функции; ориентировка в пространстве; избирательность в пище и искусство еды; влияние количества корма; переход от одиночного образа жизни к общественному; механизм определения пола и соотношение полов; природа анабиоза, гипноз и оцепенение; роль различных тканей и кислотных экскретов в окраске насекомых; возможность борьбы с вредными насекомыми «с помощью врага нашего врага», говорит Фабр, имея в виду то же, что мы сейчас называем биометодом; опыление цветковых культур насекомыми для повышения урожая…

Обнимая умом разные сферы энтомологии и просматривая грани ее соприкосновения с другими науками, Фабр в то же время напоминает, что всегда надлежит «крыльям воображения, как бы сладок ни был его взлет, предпочитать шаги установленных фактов, медленные сандалии на свинцовой подошве».

В 1907 году Делаграв опубликовал X том «Сувенир». Весь труд состоит из 220 мемуаров о мире насекомых, мире ученого и человека, из 220 повестей, где образ и мысль — эти два способа видеть и познавать мир, наука и искусство, слитые воедино, как в «объемном проекте», — с двойной силой раскрывают суть явлений, бросают концентрированный свет на загадки, ожидающие исследователя.

Последнее слово последнего тома было: лаборемус !

Когда Фабр написал это, ему исполнилось 84 года.

Нелегко было Фабру в свое время отказаться от мысли о факультете. Такой удар! Такое поражение! Но не откажись он от заветной мечты, не видеть бы ему Гармаса, где созданы обессмертившие его «Сувенир». Именно благодаря тому же он, правда посмертно, переступил порог факультета. Однако произошло это не скоро, не просто, не гладко.

Фабр изучал насекомых и рассказывал о своих исследованиях, как находил нужным, не считаясь с принятыми условностями и порядками. В результате «широким кругам его имя еще не стало известно, а он уже восстановил против себя ученый мир», — сокрушенно заметил один из биографов энтомолога.