Жак-Ив Кусто - Могучий властелин морей. Чтобы не было в море тайн

Наступила тяжелая неделя. Что ни день, на судно обрушивался хабуб. Сильный ветер нес раскаленный песок, не давая работать.

Часам к двум небо на западе приобретало красновато-золотистый оттенок, а море замирало, и его поверхность делалась совершенно гладкой, как бы превратившись в твердь. И без того гнетущий зной делался совсем невыносимым, мы обливались потом, каждое движение было мукой, тем более что нас преследовали тропические лишаи. А затем разражалась буря. Завывающий ветер нес брызги воды, смешанной с песком, и покрывал все разрушительной желтоватой пленкой. При первых же намеках на шторм мы снимались с якоря, поэтому, когда он начинал бушевать, судно, как правило, уже стояло под прикрытием какого-нибудь островка. Как только опять становилось возможно работать, нам приходилось тратить бесконечные часы на тщательнейшую уборку, чтобы сберечь наше драгоценное и уязвимое снаряжение. С красными, опухшими глазами мы двигались будто роботы в царстве песка, которое уже стало нам поперек горла.

Настроение людей падало, оборудование портилось, и в конце концов нам пришлось уйти для внеочередного ремонта в город Массаву. Отец решил, что мы только понапрасну теряем время в этих водах. Мне и Каноэ удалось уговорить его высадить нас на пустынном островке подальше от берега с запасами на неделю и снаряжением для работы. Очень уж мало времени оставалось до завершения наших исследований и фильма об акулах, и мне хотелось наверстать то, что было упущено из-за злополучных песчаных бурь.

После беглого осмотра полудюжины уединенных клочков песка мы остановились на острове Деррака в архипелаге Суакин. Сперва выбрали место для лагеря, потом принялись разведывать более или менее приличный проход для наших лодок в окружающем Дерраку коралловом барьере. Окончательный состав нашего отряда, не считая меня, выглядел так: Каноэ, доктор Франсуа, Серж Фулон и Раймон Делуар — фотограф, брат нашего превосходного главного кинооператора Мишеля Делуара.

Свезя на берег снаряжение и поставив палатку, мы вернулись на «Калипсо», где Жан Морган приготовил для нас небольшой «прощальный» обед. За обедом мы составили точный перечень работ, которые намеревались выполнить на острове. Во-первых, будем изучать мелких акул на песчаных отмелях; во-вторых, выполним наблюдения на определенном участке кораллов и проведем своего рода перепись — какие гости приходят с моря сюда кормиться. И конечно, предметом нашего изучения будут также все обитатели самого островка.

Обмениваемся рукопожатиями с теми, кто уходит на «Калипсо». Наше прощание несколько торжественнее обычного. Теоретически нам не грозят никакие опасности, и все-таки пребывание такого маленького отряда на необитаемом острове в Красном море не простая экскурсия. Случись какая-нибудь беда — до лазарета далеко. И если вдруг (правда, это маловероятно) наведаются жители материка, мы будем всецело в их власти. Я обещал, что не допущу никаких авантюр, особенно связанных с акулами. «Калипсо» снялась с якоря и вскоре пропала в сгущающемся мраке. Только рокот машины доносился до нас над притихшим морем, но и он тут же смолк.

В первый вечер мои товарищи думали только о том, чтобы отоспаться. Не успела «Калипсо» уйти, как они уже завернулись в простыни и уснули, утомленные трудами и переживаниями минувшего дня. Оставшись в одиночестве, я медленно побрел к воде. У меня было странное чувство, будто я шел на тайное свидание со своими заветными мечтами. Хотя луны не было, все кругом светилось таинственным светом, и казалось, его источает сам ландшафт. Меня не тянуло ни размышлять, ни созерцать; я просто смотрел и слушал, ни о чем не думая, как, наверное, смотрят и слушают животные. Теплая лагуна кишела живностью, она буквально бурлила от движения тысяч клешней и ножек, от лилипутских схваток, от непрерывной суетни. В толще воды, как это часто бывает в тропических морях, родился внезапный сполох — рыба пронеслась. Каждая волна чертила на пляже свой узор, который тут же стирался новой волной, не оставив даже следа в памяти. Вдоль кромки воды, подчиняясь какой-то неведомой логике, маневрировали легионы «стыдливых крабов». Я стоял неподвижно, и они проползали совсем рядом со мной. Вот семенит мимо краб, волоча еще живого птенчика, явно украденного в гнезде одной из морских ласточек, заполонивших островок. Проследовав в нескольких сантиметрах от моей ноги, краб исчез в норке, которой я прежде не заметил. Маленькая, с четверть метра, песчаная акула ходила у самого берега; она охотилась на моллюсков или крабиков, преграждая им выход из воды собственным телом.