Мир Авиации 2004 01

«Папироса дружбы» у Пе-2УТБ, 1952 г., крайний справа – к-н Пунёв

Итак, Т.П. Пунёв вспоминает:

Настроение личного состава тогда было самое боевое, моральный дух – «железный», а уровень боевой подготовки, не буду хвастаться, но скажу одним словом – высочайший. На «пешках» мы летали до 1951 года, а потом постепенно начали переучиваться на Ил-28, некоторое время летали параллельно на двух типах машин, постепенно выводя Пе-2 из состава полков, и, по-моему, к 1954 году ни одного Пе-2 в боевых полках не осталось.

Здесь мы базировались на аэродромах и жили в военных городках, которые достались нам в «наследство» от Люфтваффе. Таких прекрасно оборудованных аэродромов и великолепных жилищных условий у меня за все время моей последующей службы в Союзе никогда больше не было. «Евростандарт», одним словом. Полосы были длинные, из бетона отличного качества. Правда, когда стали летать на Ил-28, кое-где пришлось увеличить толщину бетона, но это требовалось не часто.

До переучивания на Ил-28 летали на Пе-2. Налет составлял приблизительно 70-80 часов в год, и мы считали, что этого явно недостаточно, все равно что сидеть «на голодном пайке» и только минимально пристойный уровень мастерства поддерживать. Плюс ночные полеты. Правда, на Пе-2 мы ночью не летали, и я не слышал, чтобы и в других полках кто-то на «пешке» ночью летал. Ночью летали на По-2. У нас их в полку было где-то штук двадцать пять – тридцать. Их много после войны в полках появилось, поскольку расформировали всех «ночников», а их матчасть передали нам. Тогда большое сокращение было, причем расформировывали только штурмовые авиаполки и вот этих «ночных ведьм» – легкомоторников. А бомбардировочные полки остались, их сокращение поначалу не коснулось, и мы этим очень гордились.

Эти По-2, хотя и числились за полком, в отдельное подразделение не сводились и за какой-то определенной эскадрильей закреплены не были. У нас они были на правах разъездных и тренировочных машин, этакая воздушная «легковушка». Надо сказать, что эти ночные полеты на «кукурузниках» были весьма стоящим делом. Хоть у нас почти все с боевым опытом, но навыка ночных полетов никто не имел – на войне ночью не летали. Полеты на По-2 с одной стороны давали серьезный штурманский навык в ориентировке ночью, с другой стороны были достаточно безопасны, посадочные скорости По-2 и Пе-2 несравнимы. На части По-2 даже оставалось по паре бомбодержателей, и мы ночью бомбили, подвешивали две бомбы АО-50 *. Я как-то попытался подвесить две ФАБ-100, но так с ними и не взлетел, мощи не хватило. Часть По-2 имели центропланные баки, что позволяло им держаться в воздухе по пять – пять с половиной часов. Эти машины использовались только для штурманской подготовки, так как бомбы они бы не потянули. Когда стали летать на Ил-28 ночью, я всю пользу этих полетов на «кукурузнике» ощутил.

В Австрии полигонов было много, все и не упомнишь. Ночным полигоном был Мистельбах, примерно в 80 км севернее Вены. Крупнейшим полигоном для дневного бомбометания был Мадьяровар, северо-западнее озера Балатон, на нем работали части, как базировавшиеся в Венгрии, так и в Австрии.

Маленький годовой налет летчиков нашего полка в 70-80 часов объяснялся простой причиной. В начале 50-х мы готовились воевать с Западом весьма серьезно, поэтому часть бомбардировочных полков перевели в состояние повышенной готовности, полки «первого удара». Считалось, что эти полки должны были нанести моментальный ответный (или упреждающий, это уж как смотреть) удар по противнику. Для их тренировок выделялась большая часть ГСМ. С нами на аэродроме стоял такой полк, так у них в год выходило часов 200-300 налета. Потом, когда острота возникновения войны снизилась, нормы ГСМ уравняли, и во всех полках стало выходить часов по 110-150 налета. Так вот, у нас полеты строились таким образом – как правило, на неделю приходилось два летных дня и одна ночь. Или – две ночи и один день. Днем – на боевых самолетах, на Пе-2, ночью – на «кукурузниках».

Надо сказать, что в мирное время служба в ВВС представляла собой непрерывное соревнование, фактически это был своего рода спорт. Соревнование здорово подталкивало творческую мысль, в том числе и в области боевого применения. Соревновались во всем. «Итоги подводили как в конце каждого месяца, так и в конце года. За победу в соревнованиях в основном «расплачивались» почетными грамотами. Было и материальное поощрение, но оно на фоне самих по себе больших заработков летчиков было незначительным и малозаметным. Хотя могли подбросить и что-нибудь более весомое. У меня самого есть именной серебряный портсигар от генерал-инспектора ВВС и именные золотые часы от главкома ВВС.