Татьяна Щеглова - Устная история

Эта тема находится в разработке 20 лет. Опыт обобщался в конкретно-исторических и научно-методических работах для исследователей разного возраста и уровня подготовки, от школьников до учителей. При организации работы можно использовать публикации: Щеглова Т. К. Значение устных источников для изучения истории исчезнувших сел // Проблемы устной истории в СССР: материалы второй науч. конф. в г. Кирове. 14–15 мая 1991 г. Киров, 1991. С. 38–44; Она же. Устная история как объект краеведческой деятельности // Проблемы устной истории и современность. Калининград, 1992. С. 17–21; Она же. Изучение сел на основе устных исторических источников (методические советы) // Города и села Алтайского края: историческое наследие (Павловский район). Павловск, 1993. С. 102–113; Она же. Устная история как объект краеведческой деятельности в школе и вузе // Историческое краеведение в школе и вузе: материалы Первой Всерос. конф. (14–15 дек. 1994 г.). Кемерово, 1994. С. 65–68; Она же. Методологическое значение устной истории для изучения социального портрета крестьянства: крестьянское общество и власть (по устным источникам 80-90-х гг.) // Историческое краеведение: теория и практика: материалы рос. науч. конф. Барнаул, 1996. С. 53–56; Она же. История алтайской деревни глазами участников и очевидцев // Образование и социальное развитие региона. Барнаул, 1998. № 2–4. С. 153–159; Она же. Устная история как источник и метод исследования сибирской деревни XX столетия // Сибирская деревня: история, современное состояние, перспективы развития: сб. науч. тр. Омск, 2004. Ч. 1. С. 23–28; Она же. "Устная история" как источник исследования сибирской деревни XX в. // Сибирская деревня: проблемы истории: сб. науч. тр. Новосибирск, 2004. С. 142–153; Она же. Алтайская деревня в 1950-1970-е гг.: устная история безгласного большинства // История Алтайского края XVIII–XX вв.: науч. и док. материалы. Барнаул, 2005. С. 387–417, и др.

Программа формировалась автором на протяжении нескольких лет с 1991 г. В ходе историко-этнографических экспедиций были проведены полевые исследования на территории ряда районов с последующей публикацией материалов. Например: Щеглова Т. К. Деревня Со-лонешенского района в XX в.: устная история // Солонешенский район: очерки истории и культуры: сб. науч. — практ. материалов. Барнаул, 2004. С. 110–143; Она же. Изучение сел на основе устноисторических источников (метод, советы) // Города и села Алтайского края: историческое наследие: Павловский район. Павловск, 1993. С. 102–133; Она же. Исторический очерк сел Алтайского края: по итогам работы краеведческих экспедиций на территории Со-лонешенского, Павловского и Третьяковского районов // Алтайский сборник. Барнаул, 1995. Вып. 16. С. 67–91; Она же. Особенности развития населенных пунктов Нижнего Причу-мышья в XX веке: материалы к картотеке села // Нижнее Причумышье: очерки истории и культуры. Тальменка; Барнаул, 1997. С. 84–90; Она же. Очерки по истории крестьянства, раскрестьянивания и традиций селообразования в XX столетии по устным источникам // В предгорьях Алтая. Барнаул; Алтайское, 1998. С. 150–172 и др.

Вопросник может быть адаптирован для истории разновременных миграционных потоков: крестьянских переселений на рубеже XIX–XX вв.; переселений от голода в 19201940-е гг., добровольных и принудительных переселений, спецпереселений, депортаций на протяжении всего XX и начала XXI столетий. Характер вопросов предусматривает получение как первичной информации от непосредственных участников, так и вторичной, т. е. в пересказе или в интерпретации их детей и внуков, а также семейных историй.

В данном вопроснике предполагается опрос человека, пострадавшего от репрессий, продолжавшихся до 1956–1957 гг. В наши дни в ходе исследований все чаще встречаются дети или внуки репрессированных, особенно в 1930-1940-е гг. Для беседы с ними вопросник необходимо адаптировать, так как информация будет даваться в пересказе. Кроме того, в этом случае необходимо усилить вопросы, связанные с ощущениями члена семьи репрессированного, изменением его положения в обществе, статуса и т. д. И, наконец, возможна организация беседы с внуками репрессированных, которые сами не являлись очевидцами, а знают рассказы старших членов семьи (родители, бабушки, дедушки). На современном этапе среди носителей информации преобладают представители второй и третьей групп. Их интервьюирование, несомненно, дает интересный материал, но пока еще существует возможность работы с самими репрессированными, надо стремиться в первую очередь к ней. Сегодня чаще встречаются репрессированные в 1940-1950-е гг. На примере вопросника по репрессиям в Алтайском крае показано выделение блоков вопросов, которые помогут логично и доступно выстроить интервью по изучаемой проблеме.