Дэвид Грин - Возвращение в гражданское общество

Согласиться с тем, что государство должно обеспечивать «страховочную сеть» для предотвращения лишений, а значит, и неспособности людей реализовать свои таланты, – это одно, а утверждать, что ему следует использовать принуждение для выравнивания доходов, пока они не будут соответствовать некоей заранее придуманной модели, – совсем другое. Стремление к равенству результатов несовместимо с принципами либерализма, поскольку существование необходимого для этого разветвленного аппарата приводит к сосредоточению власти в руках немногих. Когда правительство проводит перераспределительную политику, мы все превращаемся в орудия государства. Более того, накопившийся за последние годы практический опыт насаждения такого равенства показывает: оно приводит к переходу власти не от богатых к бедным, а от общества – и богатых, и бедных – к государству.

Уравниловка также оказывает разлагающее воздействие на политическую жизнь. Политика превращается в поле битвы за различные льготы, получаемые за счет других. В результате политики становятся не принципиальными творцами законодательства, необходимого для реализации свободы, а брокерами, предлагающими финансировать выгоды отдельных лиц или групп за счет налогоплательщиков. Эта тенденция только усугубляет аморальность, по определению присущую системе массового принятия решений. Как указывал Джеймс Мэдисон в ходе дебатов об американской конституции, проблема с политикой заключается в том, что она ослабляет совесть за счет увеличения числа людей, «между которыми можно разделить как вину, так и почести». Совесть, продолжал он, «как известно, не присутствует в должной мере и в отдельных людях: когда же речь идет о большом количестве людей, ожидать от нее многого не приходится» [252] .

Не менее важно и другое: «перераспределительная справедливость» преподносится как нравственный идеал, хотя на деле этот идеал – ложный. На протяжении всей истории западной цивилизации нравственность подразумевала высокие требования к индивиду. Адам Смит отмечал, что мы можем многого достичь, действуя в личных интересах и взаимно приспосабливаясь друг к другу, но в то же время считал, что всякий достойный человек должен стремиться поступать правильно, исходя из собственного чувства долга (см. выше).

«Перераспределительная справедливость» в качестве идеала привлекает тем, что ничего не требует от своих сторонников. Действительно, сущность этой идеи состоит в том, чтобы требовать пожертвований от других – богачей или всех налогоплательщиков. Мерилом добродетели становится настойчивость, с которой люди требуют действий от других, а не готовность пойти на жертвы самим. Таким образом, идея перераспределительной справедливости не апеллирует к лучшему, что есть в людях, – напротив, она эксплуатирует эгоизм, присущий человеческой природе.

Идея равенства возможностей тоже оборачивается ловушкой. Как правило, она означает «равенство на старте», т. е. косвенным образом враждебна семье. Один из неизбежных элементов нашей жизни заключается в том, что каждый из нас появляется на свет в конкретной семье, и одни семьи изначально дают своим отпрыскам больше преимуществ, чем другие. Эгалитарная точка зрения, однако, по сути означает: если заботливые родители создают детям более благоприятные условия, это следует считать нелегитимным, поскольку такие преимущества не являются заслугой самого ребенка.

Вторая опасность, связанная с государственной помощью бедным, заключается в том, что в результате возникает группа людей, привыкшая жить на пособия. Как отмечал Дж. Милль,

Чаще всего, по его мнению, это происходит в тех случаях, когда потребность в помощи особенно остра. Он также хорошо осознавал, каким образом и когда помощь бывает полезна: