Макс Вебер - Хозяйственная этика мировых религий - Опыты сравнительной социологии религии. Конфуцианство и даосизм

Поставки двору шелка и фарфора с императорских мануфактур только в 1886 году («Peking Gazette» от 23, 24, 27, 30 января, 13 и 14 июня сего года) составили 405 000 таэлей (себестоимости!). К этому нужно прибавить натуральные поставки из провинций, которые как минимум частично (шелк, дорогая бумага) могли использоваться двором, наряду с использованием в политических целях (железо, сера). Провинция Шаньси безуспешно подавала в 1883 году петицию о переходе на денежные платежи («Peking Gazette» от 15 декабря), поскольку ей самой приходилось сначала покупать натуральные товары (за исключением железа), которые она была обязана поставлять.

Об этом см.: Biot É. Nouv. Journ. Asiat. 3 Ser. 6.1838.

То, что смысл принятой меры был именно в этом, видно уже по самой — в целом довольно противоречивой — формулировке: отныне определенное число административных единиц в соответствующей провинции несет «налоговые обязательства», а все остальные «освобождаются от налогов», что действительно фиксировалось при периодических переписях населения. Конечно, это не означало, что определенное число жителей освобождалось от налогов, просто они не учитывались чиновникам в качестве налогоплательщиков. И уже очень скоро — в 1735 году — императоры отказались от этого бесполезного различения двух категорий населения.

Все проекты прямых налогов последних 30 лет провалились уже из-за того, что они стали бы прежде всего налогами на кормления мандаринов. Патримониальное понимание чиновнических доходов всегда особенно наглядно проявлялось в трауре по умершему чиновнику. Согласно представлениям, которые в Китае особенно отчетливо сохранялись в семьях чиновников, траур должен был отвести гнев и зависть духа умершего от тех, кто после его смерти наследовал его имущество. Помимо того, что изначально в царство мертвых его сопровождали важные элементы имущества (в том числе вдовы и другие человеческие жертвы), наследники должны были значительное время избегать дома умершего, не прикасаться к его вещам и, облачившись в бедную одежду, жить в другой хижине, не пользуясь его имуществом. Поскольку должность рассматривалась лишь как «кормление», а кормление — как частное владение его держателя, то вызывавшая обязательный траур смерть чиновника неизбежно влекла за собой отставки с должностей. Постоянные массовые вакансии многочисленных должностей, временная непригодность многочисленных чиновников, возникновение очереди из лишившихся своих должностей из-за траура кандидатов, особенно при эпидемиях, были политически крайне обременительными. Императоры попеременно то запрещали слишком длительный траур, исходя из государственных интересов, то, из страха перед духами, вновь ужесточали его — и то и другое под угрозой наказания палками. После смерти матери Ли Хунчжана императрица в резкой форме безуспешно предостерегала его от ухода в отпуск вместо полагавшейся отставки («Peking Gazette» от 1 мая 1882 года).

Поэтому влиятельные люди всегда предпочитали и добивались права выплачивать налоги натуральными продуктами.

Это напоминает сборы в Соединенных Штатах с чиновников, назначенных главой победившей партии, в пользу ее боссов и в партийную кассу; только они были в целом твердо фиксированными.

Расчеты и оценки см.: Parker Е. H. , Jamieson G. Trade and Administration of the Chinese Empire. P. 85 ff.

Это представление особенно четко проявляется в рескрипте, опубликованном в «Peking Gazette» от и января 1895 года. В нем порицается то, что некий (младший) чиновник владел кормлением более трех лет, так что другие кандидаты не могли «воспользоваться своей очередью»

Это следует из многочисленных рескриптов. Так, в «Peking Gazette» от 23 марта 1882 года сообщалось, что чиновник в Кантоне за несколько месяцев скопил на 10 000 таэлей больше , чем обычно (NB!). Арендованный писец в Фуцзяне смог купить себе место префекта в Цзянсу. Таможенные чиновники имели доходы в 100 000—150 000 таэлей ежегодно.

1 Мы не можем затрагивать здесь доисторическую эпоху, особенно утверждения синологов о первоначальном кочевом образе жизни китайцев. Конечно, и в доисторическое время постоянно вторгавшиеся из глубины Азии кочевые народы покоряли страну долин. Но только монголы некоторое время всерьез пытались в качестве кочевников противостоять превосходящей культуре земледельцев (запрещая возделывать землю вокруг столицы). А для китайцев, в свою очередь, так и осталось чуждым употребление молока. Зато к ритуальным актам высшего понтифика-императора относилась церемония проведения первой борозды, что отчетливее любого предания говорит о преемственности с древней мотыжной и огородной культурой. Для культурной преемственности это более значимо, нежели происхождение части или даже всего древнего господствующего слоя от кочевников. Существование «мужских домов» не имело ничего общего с «кочевничеством», а означало то, что эти сообщества занимались войной и охотой, а женщины — растительными культурами. Отказ от употребления молока в Китае явно является очень древним и противоречит «кочевой» гипотезе. Крупный скот использовался здесь в качестве тягловой силы или жертвенных животных, а в пищу употреблялось только мясо мелкого скота.