Макс Вебер - Избранное. Образ общества

Повсюду, следовательно, типы цехов не были твердо сложившимися. Однако это характерно для всех социологических явлений и не должно препятствовать установлению преимущественно типического. Очевидно, что типичный патриций не был по своим основным чертам профессиональным предпринимателем; как в древности, так и в средние века он был получателем рент, время от времени участвовавшим в торговых предприятиях. В статутах верхнерейнских городов встречается выражение «почетный бездельник» как официальное обозначение членов палаты господ в отличие от представителей цехов. Во Флоренции крупные торговцы arti di Calimala [531]и банкиры принадлежали к цехам, а не к знатным родам.

В античности недопустимость предпринимательства в среде знатных родов разумелась сама собой. Это не значит, что в числе римских сенаторов, например, не было «капиталистов», противоположность заключалась совсем не в этом. Как представители старого патрициата, особенно римского, по отношению к крестьянам, так впоследствии фамилии сенаторов по отношению к своим политическим подданным, выступали, как мы увидим, в качестве «капиталистов», т. е. предоставляющих капитал в очень большом масштабе. Запрещалось истинно знатным родам городов античности и средних веков только предпринимательство; иногда это запрещение даже фиксировалось в праве сословным этикетом, строгость которого была различной. Способы вложения имущества типичных патрициев были, как мы увидим позже, очень различны в зависимости от объектов, но граница оставалась той же. Тот, кто слишком ощутимо нарушал границу между обеими формами экономического поведения – традиционным вкладыванием имущества и стремлением к росту капитала, – считался в древности невежественным обывателем, а в средние века – человеком нерыцарского образа жизни. В позднее средневековье рыцарское сельское дворянство отказывалось признать равными себе старые рыцарские роды, ибо они заседали в совете рядом с членами цехов, т. е предпринимателями. Осуждение вызывала, если обратиться к практической стороне дела, не «жажда наживы» как психологический мотив – римская должностная знать и средневековые знатные роды крупных приморских городов были обычно не менее одержимы auri sacra fames [532], чем любой другой класс, известный в истории. Презрение вызывала рациональная, предпринимательская в этом специальном смысле, «бюргерская» форма доходной деятельности, систематическая предпринимательская деятельность. Если обратиться к флорентийским Ordinamenti della giusttzia [533]– их целью было сломить господство родов – с вопросом, по какому же признаку определялась принадлежность фамилии к числу нобилей, которые подлежали лишению политических прав, то ответ был бы: по признаку принадлежности к рыцарским фамилиям, т е. по типично рыцарскому образу жизни. Образ жизни были в древности решающим для исключения лиц, занятых предпринимательской деятельностью, из числа кандидатов на занятие должностей. Выводом из флорентийских Ordinamenti было, по мнению Макиавелли, то, что член знатной фамилии, который хотел остаться в городе, должен был следовать в своем образе жизни обычаям горожан. Таковы, следовательно, как мы видим, основные «сословные» признаки патрициата. К ним относился также типичный политический признак – харизматическое происхождение знати из фамилии, члены которой уже некогда занимали городские должности различного рода, обладали определенным достоинством и тем самым доказали свою способность занимать такие должности. Это относится как к должностным фамилиям Мекки, так и к римскому нобилитету и к родам трибунов Венеции. Завершение было повсюду различным: в Венеции это правило соблюдалось строже, чем в Риме, где homo novus [534]формально не исключался из кандидатов на замещение должностей. Однако при установлении права занимать место в сенате или какую–либо должность как таковую каждая фамилия подвергалась проверке, чтобы выяснить, заседал ли раньше ее член в совете, занимал ли он должность в городе или, как во флорентийских Ordinamenti, были ли среди его предков рыцари. Принцип сословной замкнутости утверждался с ростом населения и значения монополизированных должностей.

Несколькими замечаниями в предыдущей главе мы уже коснулись того времени, когда старая харизматически–родовая знать частично или полностью утратила свое особое правовое положение в городе и вынуждена была делить власть с греческим демосом, римским плебсом, итальянским popolo, английскими liveries, немецкими цехами и, следовательно, занять равное им сословное положение.