Макс Вебер - Хозяйство и общество. Очерки понимающей социологии. Tом II Общности

В целом же, естественно, способ распределения бремени в значительной мере определяется, с одной стороны, расстановкой сил различных групп внутри общности, а с другой — типом экономического порядка. Всякое возрастание или преобладание натурально-хозяйственногоудовлетворения потребностей ведет к литургической системе. Так, египетская литургическая система возникла во времена фараонов, а позднеримское литургическое государстворазвивалось по египетскому образцу благодаря натурально-хозяйственному характеру завоеванных внутренних областей и относительно убывающему весу и значению капиталистических слоев, что, в свою очередь, было обусловлено изменением структур господстваи управления по мере упразднения налоговых откупов и ограничения ростовщичества. Преобладающее влияние движимого имущества повсеместно ведет, наоборот, к снятию бремени обеспечения литургических потребностей с его обладателей и к возникновению систем, обеспечивающих необходимые общности услуги и средства за счет масс. Так, в Риме на место литургической, классифицированной в зависимости от уровня благосостояния и основанной на самовооружении воинской обязанности состоятельных граждан пришли фактическая свобода военной службы для граждан всаднического ценза и находящаяся на государственном обеспечении армия пролетариев, в других местах — наемная армия, расходы на которую покрывались за счет массового налогообложения. Вместо привлечения средств для покрытия внеочередных потребностей с помощью налога на имущество или принудительных беспроцентных заимствований, т. е. литургического использования возможностей имущих для целей общности, в Средние века повсеместно распространилось покрытие расходов за счет займов под проценты, залога земли, таможенных и других сборов, т. е. получалось так, что срочные хозяйственные потребности общности при посредстве имущих слоев превращались в источник прибыли или ренты; иногда (как одно время в Генуе) это приобретало характер управления городом и его налоговыми возможностями в интересах кредиторов государства. И наконец, усиливающийся вместе с ростом политически обусловленной потребности в деньгах поиск капиталасо стороны различных сил, конкурирующих за власть и удовлетворяющих свои потребности за счет денежного хозяйства, привел в начале Нового времени к примечательному союзу между формирующими государства силами и привлеченными ими привилегированными капиталистами, что сыграло важнейшую роль при зарождении современного капиталистического развития. Политикатой эпохи по праву носит имя меркантилистской. Хотя, как мы видели, меркантилизм в смысле предоставления поддержки и привилегий движимому имуществу существовал везде и всегда, существует и сегодня там, где несколько самостоятельных принудительных образований находятся друг подле друга и конкурируют за счет налогового потенциала и кредитных возможностей капитала своих сочленов, что присуще как Античности, так и Новому времени. Однако в начале Нового времени этот меркантилизм принял специфический облик и оказал специфическое воздействие, что произошло отчасти в силу особенностей структуры господства конкурирующих политических образований и их хозяйства, на чем мы остановимся позже, а отчасти (и преимущественно) в силу иного характера зарождающегося тогда и понимаемого как современный — по отношению к античному — капитализма, особенно неизвестного в прошлом современного индустриального капитализма, которому любая долговременная привилегия более всего шла на пользу. Во всяком случае, с тех пор конкурентная борьба крупных, приблизительно равных по силе чисто политических образований определяет внешнюю сторону политической власти и является, как известно, одной из важнейших специфических движущих сил капиталистических привилегий, которые возникли именно тогда и в измененной форме сохраняются и по сей день. Ни торговая, ни финансовая политики современных государств, т. е. наиболее связанные с центральными интересами современной формы хозяйства направления экономической политики, в их генезисе и протекании не могут быть поняты в отрыве от этой очень своеобразной политической ситуации конкуренциии равновесия в европейской системе государств последних пяти столетий — той ситуации, которую еще Л. фон Ранке 36в своей первой работе определил как всемирно-историческую особенность Европы.