Ричард Прам - Эволюция красоты. Как дарвиновская теория полового отбора объясняет животный мир – и нас самих

Однако механические звуки манакинов отличаются от перечисленных эволюционных новшеств тем, что они представляют собой эстетические инновации, эволюционировавшие путем полового отбора. Эти инновации предоставляют нам уникальную возможность заняться одновременно изучением того, как работает межполовая коэволюция и как возникают эволюционные новообразования. В последние годы биологи убедились, что адаптация дает в лучшем случае неполное объяснение [120]процесса возникновения эволюционных новшеств. Я надеюсь, обсуждая здесь эстетические инновации, мы еще раз наглядно убедимся, что адаптивный выбор полового партнера не может достаточно убедительно объяснить происхождение и крайнее разнообразие брачных украшений.

Итак, как же эволюционировали инновационные механические звуки у манакинов? Лучшая гипотеза – это предположить, что движения манакинов во время токовых демонстраций [121]рождали какие-то случайные звуки – скажем, шелест или стрекотание, которые получаются, когда перья задевают друг о друга, – подобно тому как бег или танец сопровождаются случайными звуками от соприкосновения ног с землей. Однако в дальнейшем, в процессе эстетической коэволюции, эти случайные звуки наряду с другими демонстрационными действиями самцов стали объектом предпочтения самок. Соответственно, выраженные предпочтения подобных звуков эволюционировали и становились разнообразнее до тех пор, пока механические звуки не сделались сами по себе частью эстетического репертуара того или иного вида – примерно так же, как чечетка превратилась в самостоятельный танцевальный жанр. Возможно, половые предпочтения механических звуков возникли из более ранних акустических предпочтений нормальной вокализации, а со временем приобрели самостоятельный характер.

Красношапочный корольковый манакин подошел к вопросу инноваций с особым размахом. Большинство других манакинов, подобно танцорам-чечеточникам, довольствуются ударными звуками вроде хлопков, щелчков и шелеста, но самцы красношапочного королькового манакина действительно поют крыльями. И поют, пожалуй, даже лучше, чем летают. Как мы увидим далее, эта птица может служить примером не только эстетической инновации; она показывает нам, как адаптация и эстетический отбор могут входить в конфликт друг с другом и как декадентская красота может одерживать победу в этой борьбе.

Впервые я услышал [122], как красношапочный корольковый манакин поет крыльями, в 1985 году, в наше первое утро в Эль-Пласер, где мы с Энн открыли чудесные и неожиданные токовые танцы золотокрылого манакина на бревне в подлеске. Уловив в шумном утреннем хоре, который гремел в сыром эквадорском лесу, эти непривычные уху электронные ноты, я поначалу отнес их к мелодичному бормотанию попугаев: собираясь тесными группками на какой-нибудь присаде, эти птицы часто переговариваются между собой негромкими, короткими, очень изменчивыми звуками или обрывками песен. Позднее в тот же день я с изумлением обнаружил, что этот звук доносится не из крон, а из подлеска и издает его не кто иной, как легендарный и практически не изученный красношапочный корольковый манакин. В последующие недели, во время поисков новых индивидуальных участков золотокрылых манакинов, мы обнаружили в тех же лесах несколько токов красношапочных корольковых манакинов, и я получил возможность всласть насмотреться на них и записать на магнитофон их причудливые музыкальные выступления. Пение крыльями является основным компонентом [123]токовых демонстраций этих птиц. В отличие от остальных манакинов, самцы красношапочного королькового манакина имеют крайне бедный вокальный репертуар, даже без настоящей песни. Вся их вокализация ограничивается простенькой серией резких звуков кеа , издаваемых во время исполнения токовых «поклонов».

В Эль-Пласер красношапочные корольковые манакины попадались нам в те же паутинные сети, которыми мы ловили золотокрылых манакинов для мечения их цветными кольцами. Маховые перья самок красношапочного королькового манакина выглядели совершенно нормально, тогда как у самцов второстепенные маховые перья – те перья, которые крепятся сзади к локтевой кости предплечья, – выглядели чрезвычайно странно. Британский орнитолог Филип Латли Склэтер, описавший данный вид в 1860 году, снабдил свои наблюдения рисунками этих перьев. Впоследствии Дарвин воспроизвел иллюстрации Склэтера [124]в «Происхождении человека…» в разделе, посвященном инструментальной музыке птиц, где он высказывал предположение, что механические звуки манакинов и других птиц эволюционировали путем полового отбора. В частности, пятое, шестое и седьмое второстепенные маховые перья красношапочного королькового манакина (если считать от пряжки к локтю) имеют сильно утолщенные, раздутые стержни. При этом концы шестого и седьмого пера снабжены изогнутыми наростами, напоминающими формой навершие ирландской дубинки или слегка деформированный рожок мягкого мороженого. Напротив, пятое второстепенное маховое перо вблизи вершины круто согнуто под углом в сорок пять градусов, образуя мягкую лопасть, направленную в сторону тела.