Лев Валашев - Иван Александрович Стебут (1833—1923)

Началом первого периода в развитии научной сельскохозяйственной мысли в России можно условно считать учреждение «Вольного экономического общества к приращению в России земледелия и домостроительства» (1765).

Изучение сельского хозяйства на первых порах деятельности Общества сводилось к описаниям экономического, в основном сельскохозяйственного, положения разных районов. Наряду с академическими исследованиями России (Паллас, Гмелин и др.) эти описания давали первые сведения о сельскохозяйственном производстве в стране {2}. В тот период земледелие быстро распространялось на юг и восток в результате помещичьей колонизации земледельческого центра и предстепья. Здесь имелись еще большие земельные резервы, но господствовало пестрополье без навозного удобрения и с поверхностной обработкой земли примитивными орудиями. В более старых земледельческих районах уже чувствовался недостаток кормовых угодий. Это и определяло интерес к травосеянию и выгонным севооборотам, проявившийся в конце XVIII в.

В основе агрономических знаний того времени лежали заимствования из иностранной литературы и хозяйственный опыт наиболее культурных помещиков. Широкие обобщения М. В. Ломоносова и его попытки экономического изучения страны не имели прямой связи с агрономической практикой. Описательным был и первый курс сельского хозяйства, который в 1770 г. читал в Московском университете ботаник М. И. Афонин. Преимущественно на изложении иностранного опыта строились и первые сельскохозяйственные руководства М. И. Ливанова, И. М. Комова, А. Рознатовского, как и приписываемое академику В. М. Севергину «Деревенское зеркало, или Народная книга». Труды Вольного экономического общества объединяли передовых практиков земледелия, среди которых особенно выделялся А. Т. Болотов (1738— 1833). В течение полувека он делился своими опытами и наблюдениями главным образом в области полеводства и садоводства с читателями «Трудов», выпускавшихся им журналов «Сельский житель» и «Экономический магазин» (1778—1789) и других изданий. Его работа «О разделении полей» явилась первым оригинальным сочинением по вопросам организации полевого хозяйства. Болотова по праву можно считать наиболее яркой фигурой первого периода развития русской агрономической науки.

Большое внимание в то время уделялось испытанию различных растений, в частности кормовых. Однако российских агрономов с конца XVIII в. особенно занимали вопросы организации полевого хозяйства и травосеяния. Попытки введения выгонных севооборотов мекленбургского типа, английского плодопеременного хозяйства со стойловым содержанием скота и посевов «брабантского» клевера на больших хозяйственных площадях (например, известное в свое время Авчуринское хозяйство Полторацкого под Калугой, хозяйства Бланкеннагеля, Румянцева и др. под Москвой) часто оканчивались неудачами. Агрономическая наука в глазах помещиков оказывалась несостоятельной в выполнении социального заказа, смысл которого сводился к увеличению доходности имений.

Однако два начинания тех лет оказались весьма плодотворными и во многом повлияли на направление научных сельскохозяйственных интересов. Предпринятое И. И. Самариным в Ярославской губернии (1805) полевое травосеяние на помещичьих, а затем и на крестьянских землях, с успехом продолжавшееся и до наших дней, дало начало одному из лучших клеверов — ярославскому (конищевскому) клеверу {3}. Е. И. Бланкеннагель после ряда опытов разработал способ производства сахара из сахарной свеклы. В 1802 г. он построил в Тульской губернии первый в Европе свеклосахарный завод. С этого времени можно вести историю свеклосеяния и свеклосахарной промышленности в нашей стране.

Окончились наполеоновские войны. В экономической и общественной жизни России наступает некоторое оживление. В развитии русской агрономической мысли начинается второй период. Его начало можно! приурочить к учреждению Московского общества сельского хозяйства (1820), которое стало активным центром сельскохозяйственной мысли в стране. Для этого периода характерно формирование самой науки о сельском хозяйстве в отношении ее задач, методов и содержания применительно к особенностям русского сельского хозяйства, но при весьма значительном еще влиянии западноевропейской агрономии.

Это был период разложения и упадка крепостного хозяйства, ставшего преградой для развития в стране капиталистических отношений и промышленного прогресса. С крепостничеством было несовместимо и рациональное ведение сельского хозяйства. Приспособление крепостного хозяйства к новым экономическим условиям могло идти лишь на основе присущего ему способа производства. В южных степных районах страны, на западе, в известной степени в черноземных губерниях и на юго-востоке, в ту пору преобладало барщинное хозяйство, в нечерноземных, промышленных губерниях — оброчное. Все сельское хозяйство характеризовалось низкой производительностью земледельческого труда. Посевные площади увеличились с 38 млн. дес. в 1802 г. до 58 млн. дес. в 60-е годы (преимущественно в черноземных районах), около 96% всей пахотной площади занимали зерновые хлеба и лишь около 4% приходилось на долю трав и технических культур. За первую половину XIX в. урожайность стояла примерно на одном уровне — сам 3,5 — сам 3,6, что соответствовало 30— 35 пуд./дес. Неурожаи 1820—1821, 1832—1834, 1839, 1843—1845, 1850—1851 гг. охватывали часто десятки губерний и приводили к массовым крестьянским волнениям. Однако в нечерноземной полосе, хотя и медленно., развивались полевое травосеяние и молочное хозяйство, на юго-западе росло свеклосахарное производство (в 1825 г. имелось 7 свеклосахарных заводов, в 1844 г. их было уже 206). На самом юге происходила капиталистическая колонизация, усиление «фермерского» хозяйства с применением наемного труда и машинной техники. Оплотом барщины и крепостного хозяйства являлся земледельческий центр, где происходил возврат к зерновому хозяйству с расширением запашки, сокращением кормовой площади и скотоводства, с уменьшением количества удобрений. Но главные центры зернового производства переносились в южные районы (Новороссия, Поволжье, Заволжье).