Коллектив авторов - Что мы думаем о машинах, которые думают [Ведущие мировые ученые об искусственном интеллекте]

Один из первых автоматов, утка де Вокансона, был удивительно похож на утку, вплоть до особенностей пищеварения. Но, хотя он выглядел, как утка, и крякал, как утка (он даже гадил, как утка!), уткой он все-таки не был. Тем не менее максимальное физическое подобие — это простой способ сделать так, чтобы окружающие предположили наличие у предмета субъектности (пусть даже только в первый момент).

2. Самосознание. Многие, по-видимому, беспокоятся, что если машины употребят достаточное количество информации, то обретут самосознание, а затем у них разовьется собственное чувство субъектности, но ни логика, ни наблюдения таких экстраполяций не подтверждают. Хотя роботы научились узнавать себя в зеркале и ощущать положение своих конечностей, появление этих внешних атрибутов самосознания не привело к восстаниям в лабораториях или ошибкам в ходе хирургических операций. Возможно, если удастся передать людям ощущение того, что у машины есть самосознание, то это заставит их предположить, что она обладает большим объемом субъектности (или, по крайней мере, заинтересует философов), но само по себе самосознание не является необходимым условием субъектности.

3. Эгоизм. Люди — это не просто вычислительные машины. Это машины, которые борются за существование. Они уделяют особое внимание такой информации, которая способствует продлению их жизни и воспроизводству. Иначе говоря, они обрабатывают ее, основываясь на личных интересах. Эгоизм может обеспечить унифицированный и при этом открытый алгоритм для определения порядка приоритетов и действий на основе практически любых входных данных.

Благодаря ловкому трюку эволюции людям даже не приходится осознавать свои цели, поскольку промежуточные состояния, например эмоции, могут легко замещать личный интерес. Вооружившись эгоизмом и гибкостью в отношении новых возможностей и проблем, машины могли бы развить в себе субъектность. Таким образом, эгоизм способен стать важным кирпичиком при построении субъектности, а также мощным стимулом для того, чтобы вызвать субъектные инференции у других.

Эгоизм может трансформировать машины, которые воздействуют на мир (то есть роботов), превратив их из автоматов в субъектов. Эгоизм также меняет порядок — но не содержание — пророческих законов робототехники Айзека Азимова:

1. Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред;

2. Робот должен повиноваться человеку (кроме тех случаев, когда это противоречит первому закону);

3. Робот должен заботиться о своей безопасности (в той мере, в которой это не противоречит первым двум законам).

Эгоистичный робот прежде будет заботиться о своей безопасности, и лишь потом оказывать помощь человеку или предотвращать нанесение ему вреда. Построить эгоистичного робота, таким образом, довольно просто. Наделим его стремлением к выживанию и воспроизводству, позволим обучаться тому, что способствует реализации этих целей, и дадим мотивацию, чтобы последовательно действовать на основе изученного.

Однако следует дважды подумать, прежде чем создавать эгоистичного робота. Личные интересы могут вступить в конфликт с интересами других лиц. Взять хотя бы разрушительное воздействие простого стремления вирусов к выживанию. Если бы эгоистичные роботы существовали, то нам пришлось бы относиться к ним куда серьезнее. Сам факт их существования поставил бы перед нами важные вопросы. Нужен ли этим роботам эгоизм? Можно ли позволять им действовать на основе личных интересов? Стоит ли это делать, не задаваясь вопросом о том, почему они ведут себя именно так?

И не слишком ли много у нас уже таких роботов?

Мой любимый афоризм Эдсгера Дейкстры: «Вопрос „умеет ли компьютер думать“, имеет не больше смысла, чем вопрос „умеет ли подводная лодка плавать“». И все же мы продолжаем играть в имитацию: спрашиваем о том, насколько тщательно искусственный интеллект способен воспроизвести наш собственный, как будто в этом на самом деле и заключается вопрос. Конечно, если представить себе машины с чувствами и свободой воли, как у человека, то можно вообразить искусственный интеллект, ведущий себя неподобающе — идея об ИИ как о монстре Франкенштейна довольно распространена. Сейчас она переживает второе рождение, и я поначалу счел ее надуманной. Однако не так давно я пришел к выводу, что это не так.